7 декабря 2022 г.

Даўней для кожнага беларуса яго ўласная хата была цэлым сусветам і кожны куточак яе, у тым ліку і столь, меў сваё сакральнае значэнне.

У вершы Віктара Шніпа, прысвечаным беларускай хаце, ёсць такаія радкі:
столь гэта наша тутэйшае неба
пад якім нам светла і сумна
столь гэта наша доля
і ў кожнага яна свая

Але гэтую долю можна было палепшыць пры дапамозе саламянага павука! Збіралі яго напярэдадні Калядаў дзеці пад кіраўніцтвам дарослых (звычайна, маці), і вешалі пад столлю на покуці — самым пачэсным месцы! Павук забяспечваў шчасце і дабрабыт сям’і. Напрацягу года ён быў своеасаблівым абярэгам, які збіраў у сваё “павуцінне” усё дрэннае, як “лаўцы сноў” у індзейцаў. “Павучынае жыццё” было кароткім. Праз год, перад Калядамі старога павука з ўсім сабраным негатывам спальвалі, і рабілі новага.


Пэўнага стардарту пляцення, як і ўпрыгожвання павука, не было. Ён мог мець пірамідальную форму ці рамбічную. Часам яго аздаблялі высушанымі кветкамі, пацеркамі, каляровымі анучкамі.


Самая вялікая калекцыя павукоў у Беларусі (больш за сто!) знаходзіцца ў Быхаве. Традыцыя іх вырабу тут добра захавалася і ў 2017 годзе была ўключана ў Дзяржаўны спіс нематэрыяльнай культурнай спадчыны Беларусі.
Адраджэннем мастацтва вырабу саламяных павукоў займаюцца па ўсёй тэрыторыі Беларусі. З 2007 года раз на тры гады праходзіць рэгіянальнае свята-конкурс “Саламяны павук”.


Саламяных павукоў можна пабачыць у самых розных музеях Беларусі, у тым ліку ў Музейным комплексе старадаўніх народных раместваў і тэхналогій “Дудуткі”. Тут працуюць майстры Валянціна Курылёнак і Валянціна Удодава. А саламяныя вырабы — у тым ліку павукі — упрыгожваюць многія майстэрні гэтага цікавага музея.






Саламяныя павукі упрыгожваюць пакоі ў Беларускім дзяржаўным музеі народнай архітэктуры і побыту, Музеі беларускага народнага мастацтва ў Раўбічах, гісторыка-культурным комплексе НП “Прыпяцкі” Музей пад адкрытым небам.


А яшчэ можна паспрабаваць зрабіць традыцыяй у сям’і збіранне павука перад Калядамі. І нагода для гэтага ёсць — традыцыя беларускага саломапляцення ў гэтым годзе ўнесена ў спіс нематэрыяльнай культурнай спадчыны ЮНЕСКА. І дакладна варта ў гэтым годзе ўпрыгожыць хатнюю ялінку саламянымі цацкамі. Залатая саломка на зялёнай ялінцы глядзіцца вельмі прыгожа і святочна!

20 января 2022 г.

Полюбовавшись достопримечательностями к северу и западу от Волковыска, двинемся теперь на всех парах на юго-восток от города по уже знакомой дороге Р44. Она, почти соприкасаясь с границей Беловежской пущи и плавно огибая ее, доставит нас прямиком к торжественной парадной браме Ружанской резиденции Сапег. А оттуда уже иными путями, через Слоним — Барановичи, будем возвращаться в Минск и опишем таким образом впечатляющую дорожную окружность в 600 км, что для одного дня совсем-совсем немало...


ИЗАБЕЛИН

В 10 км от Волковыска, при старом гостинце, располагается эта деревня, а в середине ХVIII столетия, на третьем веку своего существования, это было село Петухово, впоследствии — Крыштофово. Переименовали его в Изабелин в честь Изабеллы, дочери Яна Флеминга, тогдашнего владельца поселения. К тому времени село уже стало местечком, а в конце ХІХ века насчитывало почти 700 жителей (сегодня чуток меньше). Здесь проводились четыре раза в году однодневные кирмаши, раз в неделю — торги. В местечке действовали суконные, кожевенные, шляпные мануфактуры. По развитию промышленности небольшой Изабелин мог поспорить со многими белорусскими городами, а порой и превосходил их.
Ранее здесь действовали униатская церковь, костел, евангелическая кирха, синагога. Уцелели только церковь и костел — они смотрят друг на друга на площади в центре села. Причем судьба здешних святынь сложилась так, что нынешняя православная церковь — бывший костел, а нынешний костел — бывший кальвинистский сбор…



История последнего началась в 1778 году благодаря графу Грабовскому. Позже сбор передали католикам и освятили во имя святых апостолов Петра и Павла. Протестантское прошлое его и сегодня очевидно: костел суховат, аскетичен, почти лишен архитектурного грима как снаружи, так и внутри. Между тем его возводили в пору, когда буйствовало «виленское» барокко. Исключение все-таки сделали для лопаток, которые дробят плоскости главного и боковых фасадов, заключая между собой вытянутые арочные оконные проемы. Сурово-назидательное лицо храма оживляет восьмигранная шатровая башня-звонница над усеченным фронтоном.



Облик стоящей по соседству с костелом Михайловской церкви — ее истоки также в ХVІІІ столетии, а переделки завершились в 1920-х годах — близок к костелу: та же сдержанность декора, те же лопатки, та же звонница, «врезанная» во фронтон, но уже не восьмигранная, а четвериковая. Похоже, оба храма в их современном виде демонстрируют нам полное равнодушие к проявлению внешних форм своей конфессиональной принадлежности. Что поделаешь — так распорядилось время...

ПОДОРОСК



Бывший фольварк располагается на речной террасе правого берега реки Зельвянки. Известен он со второй половины ХVІІІ столетия уже как владение Чечотов, от которых позже перешел к Роману Бохвицу, сыну философа и писателя по призванию, адвоката по профессии Флориана Бохвица (1799—1856). Именно Роман капитально перестроил как усадебный дом, так и прилегающую к нему территорию.
Пейзажный парк охвачен кирпичной оградой. В нее ритмично вставлены приземистые квадратные столбы с забавными конусообразными колпаками. Великолепна парадная кирпичная брама, решенная в виде двух зеркально симметричных пилонов, обставленных колоннами, которые держат антаблемент. Проезд между пилонами, предназначенный для экипажей, замкнут металлической оградой. В самих пилонах устроены арочные входы. Миновав их, попадаешь на широкую, плавно изгибающуюся кленовую аллею. Вдоль нее слева и справа следуют хозяйственные постройки и флигеля, укрытые деревьями. Наконец аллея подводит посетителя к дворцу, а затем резко поворачивает в дальнюю часть парка.



Усадебный дом, перестроенный при Бохвицах, решен в стиле провинциального классицизма. Это одноэтажное, прямоугольное здание, накрытое высокой крышей с торцевыми «заломами». Точеные формы увенчанного треугольным фронтоном портика, который переходит внизу в аркаду и соединен плавными волютами с боковыми выступами-кулисами, придают всей композиции легкость и изысканность. Своим дворовым фасадом, оформленным террасой, дворец смотрит на реку (теперь озеро). Вблизи усадьбы уцелели постройки ХІХ века: кирпичная винокурня и деревянная водяная мельница.
Кроме того, сохранилась в Подороске также Троицкая церковь с элементами позднего барокко и классицизма. Ее построили как костел в 1776 году, а спустя 90 лет переделали в церковь. Совсем недавно, в 1990-х годах, возведенный в простых геометрических формах костел освящен во имя Божиего Милосердия и Св. Эльжбеты.
Однако вернемся к владельцам фольварка. После смерти Романа Бохвица усадьба перешла к его сыну Отто, последнему прямому наследнику знатного рода и последнему из потомственных владельцев усадьбы. Судьба Отто глубоко трагична: в 1939 году он был арестован и расстрелен. В советское время усадьба сменила немало случайных хозяев, часто нерадивых; затем долгое время пустовала и ветшала.

Теперь она является частным владением, и тут идут обширные реставрационные работы: создается музейный комплекс, основная цель которого — представить белорусскую шляхту как особое сословие.
«Мне кажется, посетителям будет интересно посмотреть, как жила шляхта, что она делала, как проводила время» — так вкратце обозначил свои намерения нынешний владелец усадьбы, российский бизнесмен с белорусскими корнями Павел Подкорытов.





Не станем утруждать читателя подробностями восстановительной эпопеи — а это отдельный и по-своему более чем занимательный сюжет, — заметим только, что сама идея первого в Беларуси музея шляхты замечательна сама по себе! Ведь это сословие было очень многочисленно на наших землях по сравнению, скажем, с российским дворянством или западноевропейской аристократией.



Историки утверждают, что шляхта в ВКЛ во времена Речи Посполитой составляла до 10% населения края (тогда как у соседей на западе и востоке и до 1% не доходило). Вот оно, государство «золотых шляхетских вольностей»! Шляхта определяла развитие державы во всех сферах: в политике, в экономике, в культуре, в поведенческих традициях, в быту — словом, воистину творила нашу историю в самом широком смысле слова.





Скажем прямо: мы заждались такого музея! И будем надеяться, что обо всем этом и будет должным образом рассказано именно здесь, в исконно шляхетском гнезде, а не в каком-то городском музее с экспонатами в витринах и на стеллажах.



Аромат старинной усадьбы Чечотов — Бохвицев, сохраненный теми, кто ее опекает ныне, воистину дорогого стоит. И продешевить никак нельзя, чтобы не скомпрометировать саму идею. Ну а поприсутствовать «здесь и сейчас» при рождении музея, узнать все из первых рук как раз, даже прикоснуться к артефактам и позволяет экскурсия «Волковысские россыпи» https://viapol.by/assembly/1.21.htm. Ждем Вас, любители истории и путешествий!

17 января 2022 г.

Западнее Волковыска стоит посетить как минимум три населенных пункта, из которых только один — Гнезно — мы включили в однодневную экскурсию «Волковысские россыпи» https://viapol.by/assembly/1.21.htm, дабы ненароком не «объесться» километрами. Однако в двухдневном маршруте и двум другим объектам, безусловно, найдется достойное место…

ГНЕЗНО

Это старинное поселение, по предположению известного историка ХІХ века Теодора Нарбута, существовало уже в дохристианские времена. У белорусского Гнезно есть знаменитейший тезка в Польше — Gniezno, что в 50 км на северо-восток от Познани, древняя столица Польши, с 1000 года — столица архиепископства, место коронации польских монархов вплоть до ХІV века. Вероятно, под влиянием этого Гнезно и сложилось окончательно имя здешнего бывшего местечка, когда оно в 20–30-х годах минувшего столетия находилось в составе Польши. Ибо ранее его именовали совсем иначе: Гнездо, Гнезная.

Первые письменные сведения о «дво́рце» (небольшой двор) Гнездо появляются в Литовской Метрике в конце ХІV—ХV веках. Тогда это было великокняжеское владение, отданное в пользование богатому шляхетскому роду Монивидов. Впоследствии хозяев тут сменилось немало, и уже супруги Шеметовичи, Ян и Эльжбета, в 1524 году возвели костел, которому была суждена долгая, но далеко не безоблачная жизнь.



В середине ХVІ столетия его превратили в кальвинистский сбор, в 1643 году вернули в католичество. Храм не щадили ни войны, ни пожары, ни варварские ремонты, ни полное людское небрежение на протяжении недавних 30 лет... Теперь он вновь стал действующим костелом, обновлен и горд тем, что ему, по свидетельству знатоков, «нет аналогов среди памятников зодчества, сохранившихся на территории Беларуси».



Святыня сложена из красного кирпича по правилам готической кладки — с заданным ритмом кирпичей, уложенных в ряд вдоль и поперек (ложок — тычок). По периметру храма идут контрфорсы. 25-метровая, богато декорированная башня в виде четверика, переходящего в вытянутый восьмерик, появилась после возведения стен. В костеле два входа: главный (арочный портал) и южный боковой. Поначалу окна стрельчатого абриса были только с юга, затем появились и с севера. В ХVІІІ веке к храму пристроили сакристию у бокового входа. Подземелье святыни использовали для захоронений владельцев Гнезно и других именитых особ. Со временем этот некрополь перестал расширяться, а в начале ХХ века его замуровали.



Пожар 1838 года стал настоящей катастрофой для костела. Через шесть лет храм в основном отстроили, а затем его «долечивали» вплоть до 30-х годов ХХ века. Тем не менее он сохранил свой изначально готический облик, в котором, однако, присутствуют и черты ренессанса. Внутри помещение оштукатурено, пол выложен терракотовыми плитками. Алтарь сооружен в неоготических формах. Рядом с костелом, на кладбище, сохранились надгробия ХІХ — начала ХХ века.



На восток от святыни находится усадьба бывших владельцев Гнезно — Тарасевичей. Тут же располагался когда-то «дворец Гнездо», а затем сменявшие его от века к веку шляхетские резиденции. После пожара 1812 года Тарасевичи реконструировали усадьбу. От парных каменных столбов аллея ведет к господскому дому и хозяйственным постройкам (флигеля, конюшня, ледник). В окружении этих зданий, на берегу пруда, стоит дворец, построенный в 1840-х годах и выдержанный в формах классицизма. Особенно это касается мезонина с двухъярусным портиком. Его столбы и колонны выглядят столь же представительно, сколь и тяжеловесно. Все фасады дворца имеют отдельные входы. В торце постройки в начале ХХ века соорудили алькеж со стрельчатыми окнами — нечто вроде средневековой башни. Сейчас во дворце располагается Гнезненский сельсовет.



ШИЛОВИЧИ

Тему готики, в ее нео-интерпретации, после Гнезно продолжают Шиловичи. Монументальный костел Св. Троицы (1914) необычайно пластичен и наделен выразительным графическим силуэтом. Своим парящим обликом эта святыня напоминает широко известный Троицкий костел в Гервятах, который стал одной из визитных карточек неоготического зодчества Беларуси начала ХХ века. Оба храма почти ровесники, хотя шиловичский чуть-чуть моложе.



Граненая, 55-метровая башня на главном фасаде возносит в небеса латинский крест. Стрельчатые окна, контрфорсы, аркбутаны — этот классический набор каркасной готической конструкции представлен здесь во всей своей чарующей красоте…



Крылья трансепта прорезаны большими четырехчастными окнами, завершены живописными ступенчатыми щипцами и угловыми фиалами. Нервная динамика костела проявлена как в объемной планировке, так и в цвете — в колоритной пульсации красного кирпича и побеленных элементов декора.



МСТИБОВО

В прошлом у этой деревни были и другие имена: Мстибов Городок, Мстибогов, Мстибов. Пошли они, вероятно, от древнеславянского имени Мстибог («мстящий по воле богов»).
По мнению археологов, первое поселение на здешнем городище (находится оно в полукилометре на запад от деревни, на берегу речки Ольшанки) возникло в ХII — XIII столетиях. А в середине ХV века Мстибогов известен как великокняжеский двор, впоследствии — как центр волости (староства), коим владели многие знаменитые роды.

В 1576 году здесь проходил генеральный сеймик ВКЛ, на котором шляхта решила поддержать кандидатуру семиградского князя Стефана Батория на трон Речи Посполитой, благодаря чему закончилось длившееся в стране целый год «второе бескоролевье»…



Примечателен здесь костел Св. Иоанна Предтечи (1919) — яркий пример «геометризованной» неоготики, виртуозно вычерченной зодчим по лекалу и линейке. Изысканно вытянутые линии краснокирпичных башен с шатрами-кивориями задают отточенный рисунок центральной части главного фасада — он представлен в виде очень высокой, упругой стрельчатой арки, которая, словно оторвав от портала двойной вимперг, взметнула последний на высоту щипца и тем самым освободила место над порталом для трехчастного окна. Перед храмом размещена звонница из желтого кирпича в виде триумфальной арки с орнаментальным декором и усеченным шатром.

1 декабря 2021 г.

Жлобин стоит у оживленной автомагистрали М5, в двухстах километрах от Минска и в ста — от Гомеля. Недавно ему исполнилось 95 лет. Если, разумеется, отсчитывать эту дату от 3 июля 1925 года, когда Жлобин, уже будучи советским районным центром, официально получил статус города. А между тем поселение на правом берегу Днепра, при впадении в него речки Черночки, существовало в Средневековье, и даже гораздо ранее… Экскурсии в Жлобинский район мы делаем регулярно, наверное, самая популярная — "Бобруйский треугольник" https://viapol.by/assembly/1.15.htm...


В числе первых городов, возникших на Жлобинщине и вообще в восточной части Белорусского Полесья, значится Стрешин — ныне городской поселок, находящийся в двух десятках километров на юго-восток от Жлобина. Некоторые ученые отождествляют его с древним городом Полоцкой земли Стрежевым, упомянутым в летописях в связи с военным походом 1127/1128 года южнорусских князей на Полоцкую землю.



В далеком прошлом тут стоял деревоземляной замок в виде небольшой феодальной усадьбы. Около замка размещался торгово-ремесленный посад. К ХVII веку в городе были уже корчмы, мельницы, церковь, костел, торговые лавки, пекарня, паромная переправа через Днепр… В 1654 году Стрешин был разорен казаками гетмана Войска Запорожского Ивана Золотаренко, после чего навсегда утратил значение города-крепости.



ДВУХИМЁННЫЙ ЖЛОБИН

В исторической тени Стрешина долгое время пребывало поселение Злобин, теперь — Жлобин. Его родословие только в последнее время обрело у историков, отвергнувших прежние ошибочные версии, в качестве начальной даты 1654 год. Владение могущественных магнатов Ходкевичей — Жлобин располагал княжеским замком, укрепленным земляным валом и деревянными стенами-городнями с башнями и брамой. Цитадель выдерживала неоднократные осады во время войн между Великим Княжеством Литовским и Московской державой, разделив печальную участь Стрешинского замка в ходе 13-летней войны с русским царем Алексеем Михайловичем.



С 1793 года местечко Жлобин оказалось в составе Российской империи и жило преимущественно сельскохозяйственным трудом да мелкой торговлей. В конце ХIХ — начале ХХ века тут прошли две оживленные железные дороги — Либаво-Роменская и Петербургско-Одесская, что коренным образом изменило и облик, и ритм жизни Жлобина.

На глазах одного поколения местечко превращается в крупный транспортный узел, перевалочный пункт, к которому сходились водные и железнодорожные пути. Разнообразные товары следовали отсюда по железным дорогам к важнейшим экономическим центрам России: Москве, Санкт-Петербургу, Киеву, Варшаве, а также к прибалтийским портам: Риге и Либаве (ныне — Лиепая).

Город поделен железной дорогой на две части — северную и южную. Его главная улица связывает центральную и северную части с парком и Днепром. Живописно выглядит панорама обращенного к реке современного городского ансамбля, в котором представлен своими куполами Троицкий собор, возведенный в конце ХХ века в традициях ретроспективного зодчества века предыдущего. Действует тут и католическая каплица Св. Казимира.



СИМВОЛЫ БЫЛОГО

Северо-западнее Жлобина располагается агрогородок Красный Берег, с ХVI века известный как деревня, затем — как имение. Здесь сохранился обширный дворцово-парковый ансамбль. Во второй половине ХIХ века имение принадлежало генерал-лейтенанту инженерии Михаилу Гатовскому. Через его дочь Марию, как приданое, оно перешло к Викентию Козелл-Поклевскому, наследнику огромной собственности на Урале и в Сибири, созданной неустанными трудами его отца — предпринимателя-миллионера, общественного деятеля, мецената и благотворителя Альфонса Козелл-Поклевского (1809—1890), уроженца Лепельщины.



Возглавив торговый дом отца после его смерти, Викентий не забыл о своей исторической родине. Сооруженная при нем с отменным вкусом и подлинным размахом усадьба включала в себя дворец, флигель, хозяйственные строения, парковые композиции, взятые в кирпичную ограду с брамой.



По сей день интригующе смотрится нарочито асимметричный по своей композиции дворец. Его выстроил в 1893 году видный петербургский архитектор с немецкими корнями Виктор Шрётер (1839—1901), органично соединивший в облике дворца элементы готики и ренессанса, интерпретированные им в динамичной стилистике модерна. Силуэтную выразительность дворцу придают шатры башен, мансардные крыши, эркеры, остроугольные щипцы, слуховые окна… Прихотливая колористика здания строится на фактурном сочетании краснокирпичных, оштукатуренных и побеленных стен, декоративных элементов из камня-песчаника и серебристых металлических чешуйчатых шатров.



В интерьерах сохранились богатая лепнина, искусные фризы, камины, плафоны с картушами, керамическое покрытие пола... Каждый из залов имел особую стилистику — «романскую», «арабскую», «ренессансную». Хрусталь, фаянс, фарфор, живопись, стильная мебель вносили свою неповторимую ноту в причудливую гармонию этого архитектурного ансамбля-коллажа.



Одновременно с возведением дворца был разбит пейзажный парк, посажен плодовый сад. Над этим потрудился знаменитый ландшафтный архитектор, главный садовник Варшавы Франтишек Шаниор (1853—1945). Из сада через парк к реке Добосна протянули канал с тремя мостиками. Подъездная аллея вела к усадьбе, начинаясь от монументальной неоготической въездной брамы. Элементы этого же стиля использованы и в оформлении разнообразных хозяйственных построек (винокурня, конюшня, оранжерея, водокачка). Ныне усадьба после долгой, почти 20-летней реставрации стала музеем.



Есть в Красном Береге и еще одна достопримечательность — открытый в 2007 году в яблоневом саду мемориал, задуманный как развернутая в пространстве панорама пронзительной военной трагедии. Он не имеет аналогов не только в Беларуси, но и в мире. Основой для его создания стали подлинные события Великой Отечественной войны. Неслучайно памятник носит второе название — «Детская Хатынь»…



Немецкие власти создали на территории учебного хозяйства в Красном Береге сборный пункт для подростков, которых насильно отправляли в Германию, а часть — распределяли по госпиталям в качестве доноров крови для раненых немецких солдат и офицеров. Спроектированный творческой группой (архитектор Леонид Левин, скульптор Александр Финский, художник Светлана Каткова и др.) мемориал потрясает своей пронзительной пластикой и глубоким трагизмом…

23 ноября 2021 г.

Прежде чем «назначить» Игумень районным центром, советские власти в сентябре 1923 года поменяли ему имя. Президиум ЦИК БССР решил: «Переименовать город Игумень в город Червень, о чем сообщить вышестоящим органам Союза ССР». Для нового имени взяли название летнего месяца июня (по-белорусски — чэрвень). Более того, оказалось, что и стоит-то город не на реке Игуменке, как это было испокон веку и в чем искренне были уверены поколения игуменцев, а на реке… Червенке. Как говорится, менять так менять!


А вот зачем менять — станет ясно, когда мы вслушаемся в написанные более полутора столетий тому назад слова Павла Шпилевского, чье детство прошло в этих местах.

«…Игумень получил начало от женского монастыря, построенного греческой игуменьей из Афонской горы; в каком месте был этот монастырь — не сказывают определенно; одни думают, что там, где ныне церковь, вследствие чего говорят, будто до сих пор под церковью сохранилось подземелье с каменными стенами, в котором спрятаны медные изображения двенадцати апостолов; другие замечают, что монастырь этот построен был на месте нынешнего глухого озера… тут уж является целая легенда, будто на этом месте некогда существовало какое-то поганское болванище (то есть идол), к которому собиралось много народа…»

Оборвем эту цитату большого охотника и мастера рассказывать легенды да предания и зададимся риторическим вопросом: можно ли было из города с таким родословием делать советский районный центр?! Вот почему Игумень уже почти сто лет является Червенем!

«Историческими воспоминаниями Игумень очень беден», — утверждал все тот же Павел Шпилевский, и с этим нельзя не согласиться. В самом деле, очень долго это был небольшой, сплошь деревянный и порядочно грязный городок, внимание на который письменные источники обратили в 1387 году. Войдя в состав Российской империи (1793), местечко превратилось в поветовый центр Минской губернии. В таком же качестве (с заменой слов «повет» и «губерния» на «район» и «область») он пребывает доныне, насчитывая теперь около десяти тысяч жителей.



В Игумене в семье губернского секретаря родилась Мария Мекота (1869—1896) — мать классика белорусской литературы Максима Богдановича. О ней, как и о других славных людях Червенщины, повествует экспозиция местного краеведческого музея. Интереснейшие достопримечательности сберегают и окрестности Червеня…

СМИЛОВИЧИ

В 1791 году владельцем имения Смиловичи (ныне это городской поселок на реке Волме) стал Станислав Монюшко (1734—1807), воспитанник Виленского университета, человек незаурядных талантов: он и арендатор, и эконом, и ростовщик, и судья военного трибунала… В общем, один из богатейших людей в крае, да к тому же еще и отец 16 детей, из которых 10 дожили до зрелого возраста... Дворец, построенный им в Смиловичах в начале ХIХ века, был со временем превращен его сыном Казимиром в эффектное неоготическое двухэтажное сооружение с романтичной, завершенной зубцами башней, которую прорезали живописно декорированные оконные проемы.



Ученый и страстный библиофил, работавший в области народного образования, Казимир Монюшко был еще и художником, и архитектором, а главное — душой семьи. В его гостеприимный смиловичский дом нередко наведывался племянник, сын брата Чеслава, — Станислав, названный так в честь знаменитого деда, будущий великий композитор, а на ту пору — белокурый, угловатый подросток. Пройдут десятилетия, и впечатления юности возродятся в его музыкальных творениях. Слушая третий акт оперы «Страшный двор» — вершины композиторского дарования С. Монюшко, мы уловим в звуках полонеза пение старинных часов… Да-да, тех самых, что будили своим серебряным звоном таинственную тишину залитого лунным светом дома дяди Казимира в Смиловичах…



Перестройки этого усадебного дома-дворца продолжались, уже при Ваньковичах, вплоть до 1900 года, когда вступил в свои права стиль модерн и благодаря ему здание обрело элегантный облик и усложненный силуэт. Старинное родовое гнездо воплотило в себе ни много ни мало труд трех поколений родов Монюшко и Ваньковичей.



Говоря о Смиловичах, разумеется, нельзя не упомянуть и об еще двух знаменитых именах. В 1893 году здесь в семье портного Залмана (Соломона) Сутина родился десятый ребенок — сын Хаим. Он прожил пятьдесят лет и вошел в число величайших мастеров изобразительного искусства ХХ века.



Определяя стиль его живописи, искусствоведы именуют ее «волшебным реализмом». Среди почитателей таланта Хаима Сутина были Модильяни, Пикассо, Шагал, Чаплин… В смиловичском Центре детского творчества действует музей Хаима Сутина (экспозиция была создана в 2008 году) и Шраги Царфина — еще одного известного художника парижской школы, родившегося в 1900 году в Смиловичах.



УБЕЛЬ

Фольварк Убель (неподалеку от деревни Озерный) с 1815 года принадлежал Чеславу Монюшко. Оставив военную службу, он поселился здесь с женой Эльжбетой, урожденной Моджарской (она приходилась правнучкой армянину из Турции Ованесу Маджаранцу (Яну Маджарскому), наладившему для Радзивиллов производство знаменитых «слуцких поясов»). 5 мая 1819 года у них в Убеле родился сын Станислав Ян Эдвард Казимир Монюшко — композитор, дирижер, основоположник польской и белорусской оперы.

В этот оазис детства Станислав будет возвращаться вновь и вновь — в мыслях и наяву. Уже будучи европейской знаменитостью, он побывает тут в последний раз в 45-летнем возрасте.

Две акварели Наполеона Орды запечатлели трогательный облик небольшого фольварка — с фасадной и тыльной сторон усадебного дома. В «фасадном» рисунке прописаны все мельчайшие детали композиции. Отмечен и рослый тополь, посаженный, согласно семейному преданию, рукой композитора. Частично уцелела подъездная дорога к усадьбе, но, увы, не она сама...



В 1966 году в Убеле открыта стела, на которой значится памятная надпись в честь С. Монюшко и воспроизведено нескольких нотных тактов из оперы «Галька». Созданный в 1969 году в средней школе деревни Озерный музей С. Монюшко — до сих пор единственный в мире! — к 200-летию со дня рождения композитора переместился в Смиловичи. Опера «Галька» уже в наше время была представлена публике в 25 странах — даже в Мексике, на Кубе, в Японии… В Токио есть Институт славянской культуры имени С. Монюшко. В Беларуси небольшие сочинения Монюшко исполняются в различных концертах. А в 2013 году Музыкальный дом «Классика» поставил одноактную оперу Монюшко «Verbum Nobile» («Честное слово»). Написанная в Варшаве, она в Беларуси никогда ранее не звучала.

5 марта 2021 г.

Продолжим наши виртуальные путешествия. И направимся в Снов — к самому, пожалуй, таинственному дворцу в Беларуси, охраняемому денно и нощно милицией. "Только через забор, не подходить!" — надписи и предостережения. Грандиозный — длиной более 140 метров — дворец и парк ждет лучших времен. В Снове более двух с половиной тысяч жителей. И живут они в окружении красивейшего исторического пейзажа, наполненного воспоминаниями о минувшем — близком и далеком: ведь недавно Снову исполнилось 540 лет… Увидеть то, что можно увидеть, услышать невероятные истории приглашаем на экскурсиях: "По обеим сторонам "белорусского экватора" (Ишкольдь — Снов — Вольно — Столовичи — Заосье — Городище — Большая Своротва — оз. Свитязь) https://viapol.by/assembly/6.20.htm. А потом еще будет и "Радзивиллиада"


Среди характерной советской застройки, появившейся тут в 70-80-х годах прошлого века, когда Снов, все более набирая силу, застраивался как «образцово-показательная» деревня, обращает внимание недавняя застройка агрокомбината "Снов", широко известного в стране и за ее пределами своей отменной мясо-молочной продукцией. Былое имение, а затем местечко Снов теперь именуется агрогородком. Такое название он получил в 1994 году, став центральной усадьбой агрокомбината «Снов».

12 февраля 2021 г.

Вроде бы ясно: название Берестовица — от бересты, березовой коры, даже если оно и взято от речки Берестовичанки, на которой стоит, рядом с белорусско-польской границей, районный центр, он же городской поселок, Большая («Вялікая» — по-белорусски) Берестовица. А вот что касается первого имени, то его происхождение для специалистов до сих пор загадка. Поэт Рыгор Бородулин с хитрецой утверждал, что «Вялікаю Бераставіцу вякі назвалі нездарма», но, к сожалению, так и не раскрыл тайны этого названия. Другие поэты рифмовали имя Берестовица со словами «зарница», «криница», «живица», «миловица», «столица»… Ах, чего не сделаешь любя!.. Приглашаем на экскурсии по Беларуси! https://viapol.by/belarus.htm


Однако заглянем в Метрику Великого Княжества Литовского — собрание документов великокняжеской канцелярии. В дарственной грамоте от 12 июля 1506 года, за месяц до своей кончины, король польский и великий князь литовский Александр подарил «на вечные времена» своему тезке вельможному пану Александру Ивановичу Ходкевичу, впоследствии маршалку литовскому и воеводе новогрудскому, «за великие заслуги его предков перед Отчизной» и за его самого «верную и самоотверженную службу» села, земельные угодья, леса, реки, сеножати и т.д. В этом длинном перечне дарений, среди прочего, значится и Берестовица, но пока без обозначения «Большая» («Великая»).

29 ноября 2019 г.

Московско-Варшавское шоссе (а попросту — Варшавка) — уникальная в своем роде «шоссированная дорога», которая была проложена в первой половине ХІХ века из Москвы в Варшаву, и вместе в другими польскими городами и землями попала в состав Российской империи по условиям Венского конгресса (1815). По существу, шоссе стало магистральной дорогой — самой длинной на ту пору в империи и, одновременно, наикратчайшей из старой столицы России в западную Европу. Прошло шоссе через белорусские земли, получившие от тогдашних властей в 1840 году официальное название «Северо-Западный край». Приглашаем в путешествия по белорусским дорогам. Более 700 сборных экскурсий https://viapol.by/belarus.htm на 2020 год ждут Вас в нашем Расписании на сайте!


ДЛИННЫЕ ВЕРСТЫ ВАРШАВКИ

Сегодня в пределах Беларуси это шоссе, для краткости именуемое «Варшавкой», нанизало на себя ни много ни мало одиннадцать районных центров Брестской, Минской, Гомельской и Могилевской областей. Оно было построено «волею блаженной памяти императора Николая І» — так почтительно писал в своем указе его сын Александр ІІ — и прошло в обход столицы Минской губернии, ибо альтернативой Минску стал… Бобруйск. Недаром же в Бобруйске и ныне говорят «со значением»: «Таки Бобруйск не первый город в Беларуси, но и не второй!»

Заглянув сегодня в атлас автодорог Беларуси, нетрудно заметить: прокладывали дорогу строго по линейке. Абсолютно прямые участки связали шесть тогдашних поветовых (уездных) центров: Брест, Кобрин, Слуцк, Бобруйск, Рогачев и Чериков. Попавшие на эту линейку местечки, имения, села, такие как Береза, Ивацевичи, Старые Дороги, Пропойск (с 1945 года — Славгород), Кричев, благодаря шоссе выросли со временем в города, более того — в центры районов по нынешнему их статусу.

Обозначенное сегодня в республиканском перечне дорог как «Р43» (а участок от Кобрина до Ивацевич — «Р2»), шоссе продолжает неутомимо трудиться уже второе столетие… Однако чем солиднее становится его возраст, тем больше возрастает интерес к нему как к памятнику истории. Ведь именно здесь, в отличие от других белорусских шляхов, трактов, гостинцев, лучше всего сохранилась изначальная трассировка дороги и в немалой степени ее инфраструктура, включающая в себя кое-где участки придорожных древесных посадок, почтовые станции и заставные дома. Проезжая мимо них, современные автомобилисты вряд ли задумываются о прежнем назначении этих построек и посадок. А между тем...



«ПО ДОРОГЕ ЗИМНЕЙ, СКУЧНОЙ...»

Когда Пушкин, хорошо знакомый с белорусскими дорогами, писал в 1826 году эти строки, действовал только участок дороги от Варшавы до Брест-Литовска, а вскоре развернулось строительство шоссе (это французское слово обозначает дорогу с искусственным покрытием поверх грунтового основания, с четко спланированным полотном для движения, оборудованную обочинами и кюветами) от Брест-Литовска до Бобруйска, завершенное в 1846 году. Участок Москва — Бобруйск заработал три года спустя.

Особое внимание власти уделяли внешнему виду дороги, ее благоустроенности. Верстовые столбы (ну конечно же: «Навстречу мне только вёрсты полосаты попадаются одне...») и указатели, сделанные из дерева и камня по утвержденным образцам, придавали дороге необходимую строгость и регулярность.



Очень точно соблюдались пропорции шоссе: ширина как проезжей части, так и обочины жестко регламентировалась. Вдоль дороги возводятся мосты, появляются липовые, кленовые, но чаще всего березовые аллеи. Прямой, как стрела, Варшавке они придавали еще большую стройность и романтическую красоту. Словно приглашая укрыться в их тени, они создавали живописную перспективу, неудержимо манящую вперед. А кроме того, защищали шоссе в зимнюю пору от снежных заносов, помогали отыскать дорогу в ненастье.

Прямизна Варшавки, с одной стороны, укорачивала путь, а с другой — отвечала требованиям транспорта того времени: экипажей, карет, колясок, повозок, тарантасов etc., двигавшихся неспешно и с частыми остановками, что доставляло, по слову Владимира Соллогуба, автора знаменитого «Тарантаса» (1840), «много беспокойства для боков». Вот и Павел Шпилевский, известный белорусский этнограф, писатель и театральный критик, следуя по Варшавке в 1853 году, потратил аж целую ночь на переезд из Кобрина в Миловиды (всего-то 130 километров!), о чем и сообщил в своих колоритных очерках «Путешествие по Полесью и Белорусскому краю».



СТАНЦИОННЫЕ ДОМА И ИХ СМОТРИТЕЛИ

В 20–40-х годах ХІХ века правительство Российской империи утверждает «образцовые», или, говоря современным языком, типовые, проекты станционных (почтовых) и застáвных домов. В последних располагались военные заставы, караульни, предназначенные для проверки документов проезжающих и для взимания «шоссейного сбора» (чем сейчас, между прочим, занимается система BelToll). Если поначалу эти проекты придерживались однотипного решения фасадов, то затем стали значительно разнообразнее, соединив в себе элементы позднего классицизма — в ту пору официального стиля николаевской России, — а также реминисценции из готики и «византийско-русского» стиля.

К проектам прилагались рекомендации строить дома с неодинаковыми фасадами, благодаря чему дорога обретала индивидуальный характер. Как правило, станционные дома состояли из основного здания (гостиницы и административного помещения) и двора с хозяйственными постройками: конюшнями, сараями, амбарами для фуража. Предусматривались три разряда (класса) домов в зависимости от количества мест... для лошадей на конюшне (от 18 до 54 — с отклонениями в ту или иную сторону). Располагались станционные дома как в центре населенных пунктов, так и на выездах, «на околицах», «где пригоже». Иногда — вблизи уже существующей корчмы, что… да, по понятным причинам, могло непредвиденно и намного увеличить срок поездки…



Для сегодняшнего путешественника уже не звучат слова «перекладные», «прогоны», «подорожная», «ямщик», «почтовая станция»... А ведь в прошлом эти слова обозначали понятия жизненно важные при передвижении по стране. Почтовый тракт был разбит на участки — прогоны чаще всего по 17 верст (~18 км), на границах которых размещались почтовые станции, где меняли лошадей (перекладных) по предъявлении специального документа — подорожной (прогонной), выдаваемой государственными органами.

В почтовом доме жил смотритель. Его портрет, полный теплоты и сострадания к нелегкой доле этого, по выражению недоброжелателей, «почтовой станции диктатора», воссоздал Пушкин в своей повести «Станционный смотритель» (1831). Там есть такие пылкие строки:

«Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную свою бесполезную жалобу на притеснение, грубость и неисправность? Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда... Погода несносная, дорога скверная, ямщик упрямый, лошади не везут — а виноват смотритель... Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые. Из их разговоров... можно почерпнуть много любопытного и поучительного».

Впрочем, у современника Пушкина, уроженца Беларуси Фаддея Булгарина были совсем иные мнения об этих так называемых «услужливых людях». В своем романе «Иван Выжигин» (1829) Булгарин гневно обличал «закоснелое упрямство станционных смотрителей, которые, по большей части, исполнение своей должности поставляют в том, чтобы скорее отправлять курьеров и задерживать едущих по своей надобности». А на упреки в плутовстве и мздоимстве «не слишком сребролюбивые», по свидетельству писателя, обыкновенно отвечали: «Ведь жить надобно как-нибудь». Что правда, то правда! Слова эти должно просто высечь в граните — время над ними воистину не властно…

УЗЛЫ ПАМЯТИ

Заглянем, однако, в деревню Миловиды, где доныне стоит почтовая станция, выстроенная по «образцовому» проекту 1846 года. О чем могла бы она поведать нам сегодня?



В мае 1863 года у Миловид шли жаркие бои: три роты вымуштрованных и отлично экипированных солдат Староингерманландского полка, казаков и артиллерию бросили царские власти на «усмирение бунтовщиков». Позже, в 1930-х годах, в память о погибших повстанцах неподалеку от почтовой станции была поставлена десятиметровой высоты каплица — символ непокоренной воли народа, а напротив нее, прямо через дорогу, над широкой бетонной плитой, прикрывшей могилу карателей, вырастает массивный чугунный крест. Победители и побежденные… Вот такой — «глаза в глаза» — своеобразный мемориал…



Продолжая путь от Миловид в сторону Ивацевичей и далее, к Березе, можно на 50-километровом участке Варшавки повстречаться с еще двумя станционными домами — в Артычанке и Нехачево. Скромный неоготический вид первого, полностью, увы, заброшенного дома и развернутая, удивляющая своим размахом классицистическая композиция второго дома служат наилучшим доказательством того, что стремление к индивидуализации облика дороги тут вполне реализовано ее создателями.





Участь станции 1 класса — между прочим, с покоями «для царской фамилии» — воистину радует в Нехачево! Отремонтированное, ухоженное здание с обширным двором и чудесным, со вкусом оформленным уютным интерьером стало рестораном «Гостиный двор». И в то же время это — очень уместное напоминание посетителям о богатом прошлом старинного шоссе. «Шэрай бясконцай нiткай з вузламi памяцi» именовал дороги Максим Танк. Кажется, будто сей меткий поэтический образ списан им с Варшавки...

10 октября 2019 г.

Стекло — волшебный материал, без которого сегодня мы не мыслим нашу жизнь. О его происхождении рассказывает легенда. Как будто в давние времена шел по пустыне караван, купцы везли дорогие товары. И остановились они отдохнуть в оазисе, развели прямо на песке костер, чтобы приготовить себе горячую пищу. Но тут случилось совершенно необычное для пустыни явление — началась гроза. Молния ударила прямо в костер. Купцы спрятались, кто куда мог. А утром в костре купцы обнаружили какой-то новый твердый прозрачный материал. Это и было стекло. Так купцы догадались, что стекло можно получить плавлением чистого кварцевого песка при высокой температуре. Приглашаем на увлекательную экскурсию в Березовку, чтобы познакомиться с удивительным миром стекла… https://viapol.by/corporate/bel-8.1.htm


Первый раз я попала на стеклозавод «Неман», когда мне было 17 лет. Тогда я училась на первом курсе Белорусского технологического института по специальности «Технология стекла и ситаллов». На стеклозаводе «Неман» мы проходили практику, и я работала в бригаде. Моя профессия носила романтическое название «отшибальщица», потому что я «отшибала» со стеклодувной трубки стаканы, фужеры и другие изделия, чтобы потом отправить их в специальную печь отжига на термообработку. А сейчас я не только преподаю в Белорусском государственном технологическом университете, но и вожу экскурсии, в том числе и на стеклозавод «Неман»…

Где и когда изобрели стекло, никто точно сказать не может. Но стекло было известно уже в Египте в 4-3 веке до н.э. Сначала из стекла получали стеклянную глазурь, которой покрывали керамические изделия. Затем из стекла стали изготавливать различные украшения: бусы, браслеты, серьги. Древнейшей же чисто стеклянной вещью, сохранившейся до наших дней, считается чаша Тутмоса 3, сделанная около 1450 года до н.э.

Одним из старейших стеклозаводов в Беларуси является «Неман», расположенный в городе Березовка Лидского района. Впрочем, городом Березовка с населением всего около 10 тысяч человек стала недавно — с 1990 года. История Березовки тесно связана со стекольным производством. Город образовался около основанной в Лидском повете Виленской губернии гуты — так всегда на наших землях называли стекольные мастерские.



А начиналось все в сентябре 1883 года, когда местный помещик Зенон Антонович Ленский отправил в Лидское уездное полицейское управление письмо следующего содержания: «Проситель желает устроить в лесной даче имения моего Заенчицы стеклянный завод или «гуту» для выделки стекла и стеклянных посуд, для чего желаю получить разрешение надлежащей власти». По-видимому, Зенон Ленский предвидел, что изделия из стекла будут хорошо продаваться — в соседней Лиде Носель Пупко открыл пивоваренный завод, которому были нужны пивные бутылки, все большую популярность среди местных жителей приобретает керосиновая лампа, для которой требовались ламповые стекла… Наверное, это и вдохновило Зенона Ленского на строительство стекольного завода с такой сложной и энергоемкой технологией, которая до сих пор не раскрыла всех своих секретов и возможностей.

В 1891 году Зенон Ленский сдал гуту в аренду Вильгельму Альбиновичу Краевскому и Юлиусу Августиновичу Столле. Люди это были не случайные — Вильгельм Краевский работал главным инженером знаменитого Дятьковского хрустального завода, Юлиус Столле там же руководил художественной мастерской. Как опытные технологи и организаторы стекольного производства, имеющие большой практический опыт, они значительно расширяют ассортимент выпускаемой продукции, уже в 1892 году начинают успешно варить хрустальное стекло, покупают новое современное оборудование. В 1893 году на заводе было выпущено: столовой посуды 850 тыс. шт., ламповой посуды 580 тыс.шт., аптекарской посуды 220 тыс. шт., предметов роскоши 40 тыс. шт. на общую сумму 89 тыс. рублей.



В.А. Краевского и Ю.А. Столле не удовлетворяет роль просто арендаторов, но Ленский отказывается продать им завод, поэтому они строят новый стекольный завод на земле, арендованной у помещицы Анны Смольян. Завод Ленского стали именовать «Неман-А» или «Старая гута», а вновь построенный — «Неман-Б» или «Новая гута». В это же время надворный советник Андрей Фелицианович Квецинский строит неподалеку в Березовке свой стекольный завод, однако, не имея достаточного опыта, в 1900 году продает его Краевсому и Столле, которые за год до этого выкупили и завод Ленского, сконцентрировав производство стекла в этом районе в своих руках.

В 1902 году В.А. Краевский и Ю.А. Столле закрыли Старую гуту, а её название «Неман-А» присвоили заводу в Березовке, который становится головным. Название «Неман» не случайно, ведь стоит завод на берегу Немана — самой известной в Беларуси реки, которая стала для нас таким же символом нации, как Волга для русских, Днепр для украинцев, Висла для поляков…



В 1905 году Вильгельм Краевский трагически погиб — утонул в Немане. Юлиус Столле выплачивает компенсацию наследникам Краевского и становится полновластным хозяином завода. Впрочем, его сыновья Бронислав и Феликс были женаты на дочерях Краевского Янине и Станиславе, так что деньги все равно остались в семье. Завод быстро развивается, осваивая выпуск новых видов продукции. В неманском прейскуранте 1911 года покупателям предлагалось 1828 видов изделий — от шикарных сервизов и ваз до общедоступной хозяйственной посуды и керосиновых ламп.

Во время первой Мировой войны завод оказался в зоне боевых действий. На его территории немцы устроили конюшню и скотный двор, все оборудование было выведено из строя… По результатам Рижского мирного договора Березовка вошла в состав Польши, и Юлиус Столле начал работу по восстановлению стеклозавода. В 1923 году его сыновья стали компаньонами фирмы, которая стала называться «Столле и сыновья». В 1927 году в возрасте 72 лет Юлиус Столле умер, и фирму возглавили его сыновья: Бронислав стал генеральным директором, Феликс — заведующим производством. Фирма «Столле и сыновья» быстро растет и развивается: открываются торговые представительства в Варшаве и других городах Польши, продукция стеклозавода поставляется во Францию и её колонии, Англию, Австрию и страны Ближнего Востока, а также в Канаду и Соединенные Штаты Америки. В 1935 году фирма получила уникальный заказ — произвести урну, в которой сегодня покоится сердце Юзефа Пилсудского в Вильнюсе.



В 1939 году Западная Беларусь вошла в состав Советского Союза, стеклозавод «Неман» был национализирован. Хозяева завода были арестованы и сгинули в ГУЛАГе: Бронислав погиб в 1941 году в лагере под Архангельском, следы Феликса теряются в июне 1941 года в тюрьме в Барановичах. Их семьи были сосланы в Красноярский край и только в 1946 году смогли вернуться в Польшу. Сыновья Феликса Станислав и Лех сражались в рядах Армии Крайовой. Станислав сумел выйти из восставшей Варшавы и добраться до американской зоны в Германии, откуда в 1950-х годах эмигрировал в Австралию (он умер в 1987 году). Его младшего брата Леха арестовали и отправили на десять лет (в 1944—1954 годах) в лагерь «Песчаный» под Карагандой. Он вернулся в Польшу в 1956 году, где умер в 1996 году. В 2018 году в Березовку приезжала праправнучка Юлиуса Столле Ольга Рачинская. Наверное, от своих предков девушка переняла предпринимательскую жилку — в Опочно она владеет транспортной фирмой, которую в честь предков назвала «GoStolle».



Во время второй Мировой войны завод вновь был частично разрушен, а после войны восстановлен и вошел в тройку крупнейших предприятий по производству хрустального стекла в Советском Союзе наряду с Дятьковским и Гусь-Хрустальным. В конце 1950-х годов на «Неман» приехали художники, что ознаменовало новый этап в развитии предприятия. В числе первых авторов были выпускники Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. Мухиной Л. Мягкова и В. Мурахвер, потом к ним присоединились С. Раудвеэ, К. Вакс, В. Дзивинская, В. Жохов. «Неманское» стекло получает признание на Всемирной выставке «Экспо-1958» в Брюсселе. Туалетный прибор «Аметист» художницы Галины Исаевич был отмечен бронзовой медалью.



Далеко за пределами Беларуси знают стекло со знаменитой «неманской» нитью. Изобрел ее мастер стеклозавода «Неман» Анатолий Федорков, который сумел запечатлеть в декоративном стекле причудливые цветы, кружевную вязь искусных мастериц, изысканность древних памятников архитектуры. Его набор под названием «Цветок» получил на Всемирной выставке стекла и фарфора в Яблонце-на-Ниссе (ЧССР) высшую награду — Гран-при. Кода смотришь на его блюдо с филигранным изображение цветка с мельчайшими прожилками, кажется, что это не творение рук человека, а отпечаток настоящего цветка.

Сегодня на стеклозаводе выпускают самые разные по размеру и форме бокалы, рюмки, фужеры, стаканы. Ведь каждый напиток надо пить из определенной «правильной» посуды, чтобы он полностью раскрыл свой вкус и аромат. Общее правило выбора посуды для алкогольных напитков таково: для красных вин нужны большие бокалы (120-150 г), для белых — средние (65-90 г), для крепких напитков — маленькие. Когда напиток разлит в бокалы, начинается процесс испарения. Самые легкие запахи — цветов и фруктов — поднимаются до краев бокала. Середина заполняется растительными, земляными и минеральными ароматами. Самые тяжелые запахи — алкоголя и дерева — остаются на дне. Как говорил известный винный критик Фридрих Зигель, «без достойной посуды вино теряет половину своей прелести. Пить бургундское из бокала для ликерных вин — то же самое, что слушать симфонический оркестр, заткнув уши!».



А недавно на стеклозаводе «Неман» приступили к производству стеклянных шахмат. При этом фигуры выполняются по чертежам, которые были обнаружены в архиве предприятия.

Проходят годы… Меняются поколения работников… Совершенствуется техника и технология производства стекла… Но по-прежнему завораживает колдовское превращение песка, соды и мела в прозрачные, сверкающие стеклянные изделия. И вот уже более 130 лет на стеклозаводе «Неман» повторяется это чудо, которое мы приглашаем Вас увидеть вместе с нами.

4 октября 2019 г.

Из Слонима к Ивацевичам бежит шоссе М11/Е85, вобравшее в себя почтенного возраста гостинец. Некогда он связывал две униатские обители ― в Жировичах (Жировицах) и Бытене. И если Жировичи вновь ― после долгого забвения ― стали оживленным местом паломничества, то о Бытене этого никак не скажешь. Во всяком случае — пока. А между тем… Услышать рассказ об этих местах приглашаем на экскурсиях в Слоним https://viapol.by/assembly/1.4.htm каждую первую субботу месяца...

БЫТИЕ БЫТЕНЯ

В 1607 году слонимский маршалок Григорий Тризна вместе с женой Региной (из рода Сапег) основал тут униатский монастырь, ставший со временем знаменитым не только в округе, но и на просторах всего Великого Княжества Литовского.


Доминантой архитектурного ансамбля обители, отстроенной в камне к середине ХVII столетия, была соборная церковь Св. Иосафата. Именем мученика Иосафата Кунцевича (убитого в Витебске в 1623 году и объявленного Святым Престолом сначала блаженным, а затем и святым — «апостолом единения») церковь назвали не случайно: до 1613 года он служил в Бытене настоятелем монастыря. Спустя полвека этот храм перестроили в стиле «виленского» барокко, украсив его двумя стройными трехъярусными башнями на фасаде и расписав внутри фресками. С трудом пережив Первую мировую войну, собор не устоял после Второй мировой. Не сохранились и другие постройки монастыря. До наших дней дошла только Успенская церковь...



Эта святыня хранит в своих стенах память о том, что в 80-х годах ХVІІ века в монастыре учился и вступил в базилианский орден Лев Кишка, впоследствии (1714―1728) униатский митрополит ВКЛ. Впрочем, благодаря открытой здесь в 1615 году духовной школе Бытень воспитал многих известных деятелей униатства.



Однако духовные заслуги базилиан не произвели должного впечатления на наследников Тризнов ― Тызенгаузов, и они отсудили у монахов обитель, передав ее в 1779 году католикам. Тем не менее Бытень продолжал греться в лучах славы соседнего Жировичского монастыря, и когда над последним накануне упразднения униатства, в 1828 году, сгустились тучи, то жировичские монахи нашли приют в Бытене. А вскоре 52 базилианских монастыря, что размещались на территории нынешней Беларуси, были переведены в православие, в том числе и Бытенский.

«ВАРШАВКА»

Миновав Бытень, шоссе М11/Е85 выводит путешественника на старинное шоссе, проложенное в 20—40-х годах ХІХ века из Москвы в Варшаву. Как раз в пору строительства этой дороги Александр Пушкин, создавая свой роман в стихах «Евгений Онегин», мечтательно и иронически азартно предрекал:

Лет чрез пятьсот дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.

Подробнее о «Варшавке» — она того вполне заслуживает — обязательно поговорим в другой раз, а сейчас шоссе любезно предлагает нам полюбоваться Ивацевичами аккурат в канун солидного юбилея города.



В августе этого года здесь состоятся торжества в честь 500-летия нынешнего райцентра! В связи с этой круглой датой у местных властей, судя по их публично заявленным намерениям, дел просто невпроворот. Что получится — увидим: ждать «сбычи мечт» и нам, и 23 тысячам жителей Ивацевичей осталось совсем недолго.



Попутно заметим, однако, что из памятников прошлого в Ивацевичах уцелело только здание дворца Юндзиллов, некогда окруженное парком. Франтишек Юндзилл (1825—1865) был участником восстания 1863 года, сражался с царскими войсками в знаменитой битве под Миловидами (в 40 км отсюда), командуя Слонимским отрядом повстанцев. В сорок лет окончил свои дни, находясь в эмиграции в Париже. Собственность Юндзиллов после разгрома восстания была конфискована властями. В бывшем дворце с 1949 года разместилась районная больница. Едва теплится надежда, что хотя бы к юбилею города этому единственному здесь памятнику архитектуры классицизма вернут наконец подобающий облик…

Из Ивацевичей берет начало стокилометровая дорога Р6 к столице Припятского Полесья ― Пинску. К строительству этой дороги во второй половине ХVIII века приложил руку гетман великий литовский и староста слонимский Михал Казимир Огинский. На ней, в 45 км от райцентра, располагается городской поселок Телеханы.



Пожалуй, так и оставались бы Телеханы ничем не примечательным полесским местечком, если бы по воле судьбы не оказался этот тихий городок на бойкой водной дороге — Огинском канале, прорытом по инициативе и на средства все того же Огинского. Реформатор по натуре, человек кипучей энергии и широких интересов, щедрый меценат, он был одержим идеей строительства двух каналов — Малого и Большого. Первый, длиной в полтора километра, появился в Слониме на месте выпрямленного левого рукава реки Щары и до сих пор эффектно украшает исторический центр города.



Опыт строительства канала в Слониме был использован гетманом при создании канала, который прошел через Телеханы и получил со временем историческое название «Огинский канал» по имени своего создателя. Реализация этой «затеи» обошлась Михалу Огинскому в 12 миллионов злотых — совершенно фантастическую по тем временам сумму! Начались работы в 1767 году, закончились 15 лет спустя. Длина этой искусственной водной артерии, вместе с двумя озерами, составила 54 км. Благодаря ей Черное море породнилось с Балтийским, а местечко Телеханы, оказавшись в гуще событий, встрепенулось ото сна, стало быстро разрастаться да благоустраиваться. Рядом с каналом, который поначалу даже называли Телеханским, возводится дворец гетмана. Здесь открывается театр. Широкую известность приобретают изделия местной фаянсовой мануфактуры, основанной Огинским в 1779 году.



Уже первые годы эксплуатации канала показали, сколь заманчивые выгоды он сулит! В 1790 году британский премьер-министр Уильям Питт начал переговоры с Огинским о том, чтобы вложить в канал английский капитал. Специально созданная в Англии акционерная компания получила вскоре разрешение на покупку имений в долине Припяти, сказочно богатой вековыми лесами. Затрещали под топорами крестьян дубы и ели. Однако после окончательного раздела Речи Посполитой царское правительство наложило на канал свою руку. Павел І откупился от англичан казенными деньгами и повелел тайному советнику графу Якову Сиверсу обследовать Огинский канал на предмет его усовершенствования.



Первая мировая война нанесла детищу Огинского мощнейший удар. Гидротехнические сооружения были взорваны или сожжены. Вдоль водной трассы пролегли немецкие окопы, а западный берег канала был укреплен железобетонными дотами, сохранившимися тут доныне. Возобновленный в 20-х годах ХХ века, Огинский канал использовался для сплава леса и перевозки пассажиров. Вторично шлюзы были разрушены в годы Второй мировой войны и уже более не восстанавливались. Их окончательно «добили» — увы и ах! — в 1960-х годах при проведении широкой и катастрофической по своим масштабам мелиорации на Полесье…

Перестав быть гидротехническим сооружением, Огинский канал превратился теперь в памятник истории. Возможно, он еще оживет как интересный туристический объект. Разумеется, не целиком, а лишь во фрагментах. И главное — именно тут, в Телеханах: ведь как-никак это был портовый город двух морей!..

26 сентября 2019 г.

Продолжим рассказ о судьбе бывшего Кармелитского монастыря в Засвири. Сейчас эти руины, заросшие травой и кустарником, представляют собой печальное зрелище. Но возродился храм, ставший одним из мест памяти священника Казимира Свояка. Возможно, со временем восстановят и здание монастыря, и тогда слова Казимира Свояка — “Сontra spem spero” (надеюсь вопреки надежде) — станут пророческими. Приглашаем на экскурсии по Беларуси с посещением Засвири https://viapol.by/belarus.htm


С октября 1920 года по март 1922 года Засвирь находилась в составе государства Средняя Литва, о создании которого провозгласил генерал Люциан Желиговский, заняв Вильню. Новые власти стали возвращать католикам отнятые прежде храмы. В конце 1920 года настоятелем костела Святой Троицы в Засвири стал ксендз Константин Степович, более известный под псевдонимом Казимир Свояк. Он одним из первых (еще в 1915 г., служа в Клющанах) стал использовать в проповедях белорусский язык, собирал фольклор, организовывал лекции и литературные вечера. Во многом благодаря ему еще в 1916 г. в Клющанской парафии были открыты семь белорусских школ.



Назначение в Засвирь Казимир Свояк получает после возвращения из Закопане, где он лечился от туберкулеза. Годы, проведенные в Засвири, стали наиболее плодотворными в его литературной и национально-религиозной деятельности. Начиная с 1919 г. его стихи печатаются в белорусских изданиях, а в 1924 г. в Вильне увидел свет его единственный прижизненный сборник стихов “Мая ліра”. В 1925 году Казимир Свояк подготовил молитвенник для белорусов-католиков “Голас душы”, иданный в Вильне в 1926 г.



Казимир Свояк хотел, чтобы сборник “Мая ліра” проиллюстрировал Язеп Дроздович в духе картины “Погоня”. Свою просьбу он изложил в одном из писем к художнику, однако по каким-то причинам его мечта не сбылась. Язеп Дроздович часто гостил в Засвири у Казимира Свояка. Они много беседовали о белорусском искусстве, литературе, истории. Дроздович занимался археологическими исследованиями в окрестностях Засвири, раскопал курган, а находки передал в Виленский белорусский историко-этнографический музей имени Ивана Луцкевича. По воспоминаниям Бернарда Степовича, Дроздович подарил его брату несколько символических рисунков. Здесь, в Засвири, в 1924 году он сделал эскиз фрески для монастыря. На рисунке образ молодой женщины, которую душит какое-то чудовище в конфедератке. Арсень Лис в своей книге “Вечны вандроўнік”, посвященной Язепу Дроздовичу, пишет, что здесь просматривается прямая ассоциация “жанчыны з заняволенай Радзімай, Заходняй Беларуссю”.



Однако здоровье Казимира Свояка стремительно ухудшалось, прогрессировал туберкулез. 13 июня 1925 г. он сделал запись в дневнике: “Здароўе маё горш: боль у правых грудзях колькі дзён не ўступае. Эх ты, доля-доля! Аднак: “Contra spem spero” (Проціў надзеі надзеюся) ”.
Свою роль в ухудшении его здоровья сыграли не только суровые условия жизни в Засвири (толстые, влажные стены монастыря, никогда не прогревавшиеся, холод), но и моральные удары: из-за доноса последовал запрет на служение на белорусском языке, был проведен обыск с целью изъятия белорусских книг. Все больше времени Казимир Свояк проводит в Закопане. Зимой 1926 года он просит своего брата Альбина и ксендза Адама Станкевича забрать его домой. Из поезда в Вильне Казимира Свояка выносили на руках. 8 мая 1926 года его похоронили на клабище Росса. На памятнике, открытом в 10-ю годовщину смерти, слова из его стихотворения “Гімн роднай зямлі”:

…Ідзе вось ясная пара,
Прывіду сьвеціць нам зара,
Айчызна-Маці-Беларусь,
Гарой, жыва!



Еще в 1990 г. во время визита в Ватикан профессор Адам Мальдис внес предложение причислить Казимира Свояка к лику блаженных. В 2010 году к 120-летию со дня рождения на родине поэта-священника в деревне Барани Островецкого района открыт музей. Именем Казимира Свояка названа одна из улиц в Островце. В костеле Святой Троицы в Засвири в 2007 году была установлена мемориальная доска в его честь.



После Великой Отечественной войны в здании монастыря находилась школа, жили оставшиеся без крыши над головой люди. Костел был закрыт в 1946 г., его возрождение началось только в 1990 г. благодаря ксендзу Войцеху Леманскому. В интерьере святыни три алтаря, в главном находится образ Святой Троицы, в правом — Дева Мария, в левом — Святой Иосафат.



Образ святого Иосафата (Кунцевича) не случайно присутствует в костеле. Будучи сторонником унии, ксендз Константин Степович считал своим долгом почтить память униатского святого в своем храме и даже учредил местный “фэст” в его честь 16 ноября. Молодой талантливый художник Ракицкий — член “Союза Свояков” из Клющан, часто гостивший у ксендза Степовича, по его просьбе написал образ святого Иосафата для главного алтаря костела. А еще, по воспоминаниям брата Константина Степовича Бернарда, Ракицкий оживил унылые монастырские стены, сделав углем увеличенные копии фотографий Яна Булгака. На стенах в комнате Константина Степовича появились белорусские пейзажи, а грубое зеленое оконное стекло монастырских коридоров украсили цветные орнаменты.



Сейчас руины монастыря, заросшие травой и кустарником, представляют собой печальное зрелище. Но возродился храм, ставший одним из мест памяти Казимира Свояка. Возможно, со временем восстановят и здание монастыря, и тогда слова Казимира Свояка — “сontra spem spero” — станут пророческими.

23 сентября 2019 г.

Путешествуя по Нарочанскому краю, стоит почтить своим вниманием маленькую деревеньку Засвирь, расположившуюся на берегу озера Свирь. На окраине деревни, на улице Озерной сохранился овеянный легендами костел святой Троицы — один из ярких памятников в стиле “сарматского” барокко. Об этом стиле и об истории Засвири пойдет речь и в этой статье, и в наших экскурсиях по Нарочанскому краю https://viapol.by/assembly/4.1.htm с посещением Засвири



Сарматизм — шляхетская идеология, доминировавшая в Речи Посполитой в XVI-XIX веках. О понятии «Сарматизм» впервые написал польский историк Ян Длугош, живший в XV веке (1415—1480). В эпоху Возрождения вместе с интересом к античности распространилось отождествление наций с древними народами, упоминаемыми в трудах античных классиков. Согласно трудам Птолемея Восточная Европа к востоку от Германии (между Вислой и Волгой) называлась Сарматией. Сарматским морем называлось Балтийское море, а Сарматскими горами — Карпаты. Если обитавшие там ранее скифы славились своей дикостью и пьянством, то сарматы считались прародителями европейского рыцарства.

Согласно “сарматского” генеалогического мифа, шляхетское сословие Речи Посполитой своими предками считало отважных и независимых сарматов. Расцвет “сарматизма” пришелся на вторую половину 17 века, когда он стал шляхетским мировоззрением, культурой и укладом жизни. Для него характерны набожность и жертвенность в пользу костела, гостеприимство, ношение дорогой одежды и аксессуаров (кунтуш, жупан, пояс восточного типа), богато украшенного оружия. Под влиянием идеологии “сарматизма” меняется и стилистика национальной архитектуры. В 1659 г. в Кракове был издан первый местный трактат по архитектуре, автор которого (оставшийся неизвестным) утверждал, что каждый народ должен строить согласно своему “небу и обычаю”, т.е. географическому региону и укладу жизни. Силуэты храмов, построенных в стиле сарматского барокко, массивны, иногда они напоминают миниатюрные крепости, их декор нарочито строг. В оформление фасадов вводятся ренессансные, готические и даже романские элементы. Лаконичное оформление фасадов зачастую контрастирует с пышным лепным интерьером. Впоследствии — в середине 17-го века, примитивизация барочных форм вышла из моды, на смену аскетичному сарматскому пришло пышное виленское барокко.

В архитектуре Беларуси носителями сарматского мировоззрения стали “нищенствующие ордена”, в том числе и кармелиты, обосновавшиеся в Засвири. Орден Пресвятой Девы Марии с горы Кармель был основан в середине 12 в. в Палестине монахами, поселившимися у источника святого Илии на горе Кармель. Учредителем ордена считается крестоносец Бертольд Калабрийский. Согласно уставу ордена, утвержденного папой Гонорием III в 1226 г., монахи должны были жить в отдельных кельях в послушании, бедности, чистоте и молчании, соблюдать строгий пост. Во второй половине 16 века в результате реформаторской деятельности Терезы Авильской и Иоанна Креста произошло разделение ордена на кармелитов обутых, не принявших реформу, и босых. Орден кармелитов босых был утвержден папой Клементом YIII в 1593 г., их устав отличался более строгими требованиями. Первый костел кармелитов в Великом княжестве Литовском был основан Николаем Николаевичем Радзивиллом в 1506 г. в Вильне в честь победы над татарами в Клецкой битве. На территории современной Беларуси первый кармелитский монастырь основал около 1620 г. в Мстиславле Крыштоф Сапега.



Архивные документы свидетельствуют, что 19 июля 1697 года маршалок ошмянский, великий писарь литовский Крыштоф Зенович и его жена Ядвига из Швыковских подписали фундуш на строительство монастыря кармелитов в Засвири. Двухбашенный костел Святой Троицы возвели из кирпича в 1713-1714 гг., а спустя некоторое время деревянный монастырский корпус заменили одноэтажным кирпичным.

Построенный в стиле “сарматского” барокко костел как будто возвращает нас в эпоху рыцарских замков. Башни на главном фасаде и пристройка у входа, напоминающая барбакан, придают храму суровый вид.





Справа от костела сиротливо стоит каменная монастырская брама, а рядом с ней квадратная в плане звонница, накрытая четырехскатной крышей. На первом ярусе звонницы ниша — костница. Слева от храма сохранились руины монастыря.



В середине 18 века в монастыре кармелитов обутых в Засвири было 20 монахов. Он считался одним из самых крупных на землях Великого княжества Литовского. Роковую роль в его судьбе сыграли восстания 19 века, послужившие поводом для репрессий. В 1832 г. был закрыт монастырь, костел стал приходским, а в 1866 г. его передали православным. Местные жители рассказывают легенды о том, что в 1863 г. в подвалах бывшего монастыря находились попавшие в плен повстанцы Кастуся Калиновского. Пленники сумели сбежать, воспользовавшись тайным подземным ходом.



Во время Первой мировой войны деревня Засвирь была занята кайзеровскими войсками, в бывшем монастыре и в самом храме находился немецкий госпиталь. Умерших от ран солдат хоронили рядом с костелом. Кладбище сохранилось до наших дней.





О дальнейшей судьбе храма и ее настоятеля — в нашей следующей статье.
Читайте Блог Виаполя и путешествуйте по Беларуси, господа!