15 апреля 2021 г.

Едва отъедешь от Ошмян по Старо-Виленскому тракту к Минску, как через десяток километров окажешься в старинном поселении Жупраны. Расположилось оно среди живописного лесного пейзажа в долине реки Ошмянки и известно с 1407 года, когда великий князь Витовт даровал тогдашнее местечко Жупраны виленскому воеводе Войцеху Монвиду. Затем оно на триста лет попало к Радзивиллам, а в конце ХVIII столетия стало центром Жупранского графства. Ныне это агрогородок.


«В Жупранах… солдаты жгли целые дома, чтобы согреться на несколько минут. Зарево этого пожара привлекало несчастных, которых суровый холод и страдания довели до безумия; они сбегались в бешенстве и со скрежетом зубов, с адским хохотом бросались в эти костры, в которых и погибали в ужасных мучениях… Такова была эта армия, вышедшая из самой цивилизованной нации Европы, — армия, некогда такая блистательная, победоносная, имя которой еще царило в стольких завоеванных столицах! Ее самые сильные воины, гордо прошедшие по стольким победным полям, потеряли свой благородный облик: покрытые лохмотьями, с голыми, израненными ногами, опираясь на сосновые палки, они едва тащились, а всю силу, которую они когда-то употребляли для побед, теперь использовали для бегства!»

Эти жгуче-обличительные свидетельства о военной кампании 1812 года взяты из знаменитой книги «История Наполеона и его Великой армии в 1812 году». Написал ее генерал-адъютант Наполеона и, по совместительству, военный писатель граф Филипп-Поль де Сегюр. Его мемуары вышли в 1824 году, три года спустя после смерти Наполеона на острове Святой Елены, снискав автору литературную славу и сделав его впоследствии пожизненным (на 43 года!) членом Французской академии, а стало быть, согласно девизу академии, — «бессмертным».



Жупраны долго еще приходили в себя после этого огненного смерча… Между прочим, и до сей поры среди местных жителей живет предание, будто именно под Жупранами Наполеон, проезжавший через местечко за пару дней до пожара, спрятал свой знаменитый «клад» — трофеи из сожженной Москвы. Вот как эпически живописует эти трофеи всё тот же де Сегюр: «Здесь, на бесконечном расстоянии (по выходе из Москвы. — А.В.), в три или четыре линии, все смешалось: кареты, фуры, богатые экипажи и всевозможные повозки, трофеи в виде русских, турецких и персидских знамен и гигантский крест с колокольни Ивана Великого… Можно было подумать, что видишь перед собой какой-то караван, бродячее племя или, скорее, старинную армию, возвращавшуюся после большого набега с пленниками и добычей».

Во главе колоссального обоза, ставшего в конце концов докучливой обузой для Наполеона, и шествовал французский император, но, потеряв всякое терпение, бросил «Великую армию» на попечение маршала Мюрата 4 декабря 1812 года в Сморгони, а сам в крытой карете бежал от преследовавших его по пятам российских войск через Жупраны — в Париж…

Позже явился на свет миф о «кладе Наполеона» — и, само собой разумеется, начались его поиски. Заметим, однако, это бегство французского императора с годами и столетиями обросло таким количеством предполагаемых маршрутов, что сегодня уже крайне трудно, если вообще возможно, сказать, каким же все-таки путем Наполеон предпочел добираться до Вильни — Ковны на завершающем этапе своего похода в Россию. Равным образом злополучный «клад Наполеона» ищут по его запутанным следам второе столетие подряд то тут, то там. Пока, правда, безрезультатно. А вдруг «клад» тут, в Жупранах?! Впрочем, сокровища здесь действительно есть, но — совсем другого свойства…



На небольшой площади в центре Жупран в 1958 году установлен памятник Франтишеку Богушевичу работы скульптора Заира Азгура. Бронзовый бюст Мацея Бурачка — этим популярным псевдонимом пользовался поэт — поднят на двухметровый постамент из красного гранита. Черты лица переданы с портретным сходством. Сюртук с высокой застежкой и накинутый на плечи плащ дополняют характеристику образа. Легенда утверждает, что во время восстания 1863 года именно тут, на площади перед костелом, 23-летний Богушевич выступал перед земляками с пламенными речами…

Заинтересованный прошлым Жупран, он пытался выяснить, откуда происходит имя местечка, и не без оснований полагал, что, возможно, зубры, обитавшие некогда в здешних лесах, дали название Зубранской-Жупранской пуще. Жупраны и сегодня — стоит только взглянуть окрест — в плотном кольце лесов, а вот зубров уже ко временам Богушевича, увы, тут не было…



В 1900 году поэта отпевали в стенах Петро-Павловского костела, который величаво поднимается над бывшим местечком. Огненно-красный храм, наделенный выразительным готическим силуэтом, заложен в 1852 году графом Адамом фон Гуттен-Чапским. И хотя строительство костела растянулось почти на четверть века, вышел он на славу! Сочетание кирпича и бутового камня доведено в кладке стен до совершенства тонкого мозаичного панно. Все детали композиции тщательно выверены.

Шесть мощных столбов делят интерьер на три нефа. Своды украшены готическими нервюрами, полихромной росписью, кессонами с лепными розетками. В 1901 году внутри святыни была укреплена со вкусом сделанная виленским скульптором Яном Арасимовичем мемориальная доска в честь Франтишка Богушевича, и воспринимается она как… икона. Этот памятник ему поставили «приятели» (так сказано на доске) — и тем самым, вольно или невольно, «канонизировали» народного заступника и глашатая национального Возрождения в стенах храма.
Прах песняра покоится рядом с костелом, на кладбище. На семейной могиле Богушевичей стела с его барельефным изображением.



А почти рядом с Жупранами, при столь богатом на исторические воспоминания Виленском тракте, располагаются Кушляны. Житейские пути-дороги не раз приводили сюда Франтишка и в молодые, и в зрелые годы. Да и остаток жизни он провел здесь, общаясь с крестьянами и природой, размышляя о грядущем. Время сберегло для нас этот чарующий уголок простодушных сельских пейзажей — тихий приют трудов и вдохновения.

Богушевичи приобрели Кушляны в 1749 году и пользовались усадьбой почти два века. К 150-летию со дня рождения классика, в 1990 году, в Кушлянах была воссоздана писательская усадьба. Музей-усадьба дает возможность и сегодня представить себе, как выглядело в прошлом «шляхетское гнездо». Тут экспонируются письменный стол, стулья, рукописи, родовые медальоны семьи Богушевичей… В уцелевшей хозяйственной постройке размещается выставка орудий труда и предметов крестьянского быта конца ХІХ — начала ХХ века.



Порадуют глаз в Кушлянах и каплица, срубленная, если верить семейной саге, руками Франтишека и его отца, и густая зелень старого парка с вековыми деревьями и плодовыми посадками, с прямыми аллеями и глухими тропками… Бродя по живописным окрестностям усадьбы, где каждый уголок — драгоценная частица биографии поэта, можно на одной из лужаек за Лысой горой (на ней, по легенде, когда-то существовало языческое капище) повстречать — о чудо! — и самого Мацея Бурачка. Он любил тут бывать в одиночестве. Присаживался на камень, что недвижно лежит доныне, поверял свои думы бумаге...



Когда поэта не стало, сюда пришли мастера-каменотесы, близкие, друзья — и появилась на камне надпись на латинке: «Памяти Мацея Бурачка. 1900 г.». С той поры стал этот крепыш-валун памятником. Идут и идут люди к Мацею Бурачку…

Как образно заметил философ Валентин Акудович, «Бог стварыў Сусвет, Багушэвіч прыдумаў Беларусь… як літаратурнага героя».

5 марта 2021 г.

Продолжим наши виртуальные путешествия. И направимся в Снов — к самому, пожалуй, таинственному дворцу в Беларуси, охраняемому денно и нощно милицией. "Только через забор, не подходить!" — надписи и предостережения. Грандиозный — длиной более 140 метров — дворец и парк ждет лучших времен. В Снове более двух с половиной тысяч жителей. И живут они в окружении красивейшего исторического пейзажа, наполненного воспоминаниями о минувшем — близком и далеком: ведь недавно Снову исполнилось 540 лет… Увидеть то, что можно увидеть, услышать невероятные истории приглашаем на экскурсиях: "По обеим сторонам "белорусского экватора" (Ишкольдь — Снов — Вольно — Столовичи — Заосье — Городище — Большая Своротва — оз. Свитязь) https://viapol.by/assembly/6.20.htm. А потом еще будет и "Радзивиллиада"


Среди характерной советской застройки, появившейся тут в 70-80-х годах прошлого века, когда Снов, все более набирая силу, застраивался как «образцово-показательная» деревня, обращает внимание недавняя застройка агрокомбината "Снов", широко известного в стране и за ее пределами своей отменной мясо-молочной продукцией. Былое имение, а затем местечко Снов теперь именуется агрогородком. Такое название он получил в 1994 году, став центральной усадьбой агрокомбината «Снов».

12 февраля 2021 г.

Вроде бы ясно: название Берестовица — от бересты, березовой коры, даже если оно и взято от речки Берестовичанки, на которой стоит, рядом с белорусско-польской границей, районный центр, он же городской поселок, Большая («Вялікая» — по-белорусски) Берестовица. А вот что касается первого имени, то его происхождение для специалистов до сих пор загадка. Поэт Рыгор Бородулин с хитрецой утверждал, что «Вялікаю Бераставіцу вякі назвалі нездарма», но, к сожалению, так и не раскрыл тайны этого названия. Другие поэты рифмовали имя Берестовица со словами «зарница», «криница», «живица», «миловица», «столица»… Ах, чего не сделаешь любя!.. Приглашаем на экскурсии по Беларуси! https://viapol.by/belarus.htm


Однако заглянем в Метрику Великого Княжества Литовского — собрание документов великокняжеской канцелярии. В дарственной грамоте от 12 июля 1506 года, за месяц до своей кончины, король польский и великий князь литовский Александр подарил «на вечные времена» своему тезке вельможному пану Александру Ивановичу Ходкевичу, впоследствии маршалку литовскому и воеводе новогрудскому, «за великие заслуги его предков перед Отчизной» и за его самого «верную и самоотверженную службу» села, земельные угодья, леса, реки, сеножати и т.д. В этом длинном перечне дарений, среди прочего, значится и Берестовица, но пока без обозначения «Большая» («Великая»).

28 января 2021 г.

На берегах двух рек по имени Свислочь, принадлежащих бассейнам Черного и Балтийского морей, стоят в Беларуси две столицы — страны и района. И если минская Свислочь впадает через Березину в Днепр, то свислочская — в Неман. Районный центр Свислочь располагается вблизи истока реки, а рядом с ним находится целебная криница, которая издавна почитается святой и носит имя Иоанна Крестителя. Чуть-чуть фантазии — и получается, что здешняя река Свислочь не иначе как Христова купель — Иордан. На этом, однако, фантазии не кончаются…



БЕЛОРУССКИЙ КАРЛСБАД

Впервые Свислочь упомянута под 1256 годом в Ипатьевской летописи, повествующей о том, как войска князей Романа Новогородского, Глеба Волковысского и Изяслава Свислочского участвовали в совместном походе Даниила и Василько Романовичей на ятвягов. Однако составить себе более или менее полное представление о жизни поселения вплоть до ХVI века по письменным источникам невозможно — сведения скупы и фрагментарны.

12 мая 2020 г.

Через Радошковичи проходят многие экскурсионные маршруты «Виаполя» ― историко-краеведческие, литературные, архитектурные. Вот лишь некоторые их них: «Землей Купалы», «Белорусская мозаика», «Зодчество Нарочанского края»… https://viapol.by/corporate_belarus.htm. С каждой из этих и не упомянутых тут экскурсий старинный городок делится частью своего богатого прошлого, к которому на протяжении пяти столетий оказались причастны многие замечательные люди…


Сегодня этот городской поселок насчитывает около шести тысяч жителей. И большинство из них называет его по старой привычке Рáдашкавичи (с ударением на первом слоге) в отличие от официально закрепившегося наименования Радошкóвичи. В 1978 году тут было создано производственное объединение «Белорусская художественная керамика», и место для него выбрали отнюдь не наобум: ведь корни керамического промысла, традиции гончарного дела уходят здесь в век ХIX-й.



ШЕСТЬ ВЕКОВ РАДОШКОВИЧЕЙ

Что же до истории самих Радошковичей, то она и подавно древнее. Возник городок как торгово-ремесленное поселение при слиянии рек Вязынка и Гуйка ― на границе водораздела Черного и Балтийского морей. Незабываемый пейзаж Радошковичей «предопределен» живописно всхолмленным рельефом, и одну из самых эффектных высотных точек в здешней панораме занимает сооруженная в традициях народного зодчества Ильинская церковь ХХ века. Она пристально вглядывается в главную улицу поселка, которая является частью старинного накатанного шляха, что прошел тут еще в ХV столетии и получил название Виленского, или Старо-Виленского, тракта. Так же до сих пор называется и одна из минских улиц, которая была началом этого оживленного тракта в Троицком предместье.



В 1447 году поселение впервые упомянуто на страницах письменных источников в связи с основанием тут костела Св. Троицы. Ныне действующий костел под тем же именем выстроили четыре века спустя в стиле классицизма. А в 1882 году в костеле был крещен Ян Луцевич ― будущий песняр Янка Купала. Его судьба тесно переплелась с этой землей. После смерти отца Купала, на чьи плечи легли основные житейские заботы о матери и сестрах, устраивается в 1903 году писарем к следователю радошковичского суда. Позже, в 1913 году, в здании пожарной команды в Радошковичах была поставлена в присутствии автора его знаменитая «Паўлінка».



Впрочем, в памяти Радошковичей осталось немало громких имен. Ведь только в числе его владельцев были правнук Дмитрия Донского ― князь Василий Михайлович Верейский, затем его зять Альбрехт Гаштольд, воевода виленский. Гаштольдов сменила королева польская, великая княгиня литовская Бона Сфорца, а ее ― магнаты Глебовичи, Массальские, Огинские, Радзивиллы…



С 1549 года Радошковичи стали городом, двадцать лет спустя получившим Магдебургское право. В 1792 году король Станислав Август даровал городу оригинальный герб, смысл которого и сегодня не вполне ясен геральдистам: на серебряном поле изображение христианского первомученика Св. Стефана, побитого камнями. Правда, уже через год, после второго раздела Речи Посполитой, Радошковичи отошли к России ― и с магдебургскими вольностями пришлось расстаться: заштатный город Вилейского повета, затем центр волости Виленской губернии…



НА БЕЛОРУССКО-ПОЛЬСКОМ ПОГРАНИЧЬЕ

Когда грянула Первая мировая война, здесь находилась прифронтовая база российских войск. Затем последовали две оккупации ― немецкая и польская. С вхождением этих земель в состав Польши местечко Радошковичи на протяжении почти двадцати лет (1921―1939) выполняло роль приграничного городка, превратившись по существу в третий по значению (после Вильни и Менска, как в ту пору именовали нынешние Вильнюс и Минск) центр белорусского национального Возрождения.



В июле 1921 года здесь была создана одна из первых в Западной Беларуси организаций Товарищества Белорусской Школы. По инициативе известного политического деятеля и литератора Александра Власова вскоре в Радошковичах открылась гимназия имени Ф. Скорины ― одна из пяти белорусских гимназий, что действовали на территории «крэсов всходних», если воспользоваться терминологией польских властей. В гимназии устраивались спектакли, издавались рукописные журналы ― она превратилась в подлинный очаг белорусской культуры.

В 1920―1930-х годах на радошковичских улицах можно было встретить талантливейшего художника, скульптора, этнографа, археолога Язэпа Дроздовича ― здесь действовала его художественная студия. Тут часто бывали, жили и работали видные западнобелорусские политические деятели Сымон Рак-Михайловский, Игнат Дворчанин, Альберт Павлович и другие. Среди них, подобно утесу, возвышается фигура Бронислава Тарашкевича — создателя и руководителя стотысячной Громады — легальной крестьянско-рабочей организации, видного филолога, литератора, академика, как характеризуют его сегодня энциклопедии и биографические справочники.

ОТ ШВЕДСКОЙ ГОРЫ ― ДО КАРПИЛОВКИ

Вернемся, однако, на несколько веков назад. В ХVI столетии в Радошковичах был выстроен деревянный великокняжеский замок «наподобие корабля». Он представлял собой внушительное сооружение с четырьмя башнями, встроенными в стены, что тянулись по периметру более чем на 220 метров. Пятая башня была поставлена внутри замкового двора. Крепость окружали два водоема, созданные на речках Гуйка и Вязынка, и попасть в нее можно было только через подъемный мост.



Замок принадлежал королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду II Августу. Через полтора столетия, в 1708 году, у стен замка расположились главные силы шведского короля Карла ХII. Шла Северная война. В течение почти трех месяцев 26-летний король проводил здесь крупные военные учения и, кроме того, встречался со Станиславом Лещинским, еще ранее возведенным им на трон Речи Посполитой в пику саксонцу Августу II Сильному. Лещинский отправился отсюда в Вильню, где в торжественной обстановке получил из рук членов магистрата ключи от столицы. По договоренности Карла ХII с Лещинским земли Беларуси и Литвы должны были стать провинцией Швеции. Между тем, засидевшись в Радошковичах, шведы начали испытывать большие трудности с продовольствием и фуражом, и 6 июня армия Карла ХII двинулась по направлению к Минску…

И доныне в Радошковичах можно увидеть Шведскую Гору высотой в десять метров. Так местные жители именуют древнее городище, которое размещается на окраине поселка, на правом берегу речки Гуйки. Уже в V―VIII столетиях, по свидетельству археологов, тут селились люди. А вот народная фантазия много позже поселила на «горе» и шведов из ХVIII века. Вдруг и впрямь грозные скандинавы имели к этому городищу какое-то отношение? Об этом, пожалуй, приходится только гадать…



На главной улице городского поселка, напротив аптеки, в 1978 году поставлен памятный знак в честь Ядвигина Ш. Известный белорусский литератор Антон Левицкий (1869—1922), избравший себе этот загадочный псевдоним, работал провизором в местной аптеке в 1891―1897 годах. Здесь женился он на швее Люции Гнатовской, и впоследствии семья поселилась в имении Карпиловка, что располагалось неподалеку отсюда, при Долгиновском тракте. Именно там и расцветал талант будущего знаменитого писателя, фельетониста, публициста…

29 ноября 2019 г.

Московско-Варшавское шоссе (а попросту — Варшавка) — уникальная в своем роде «шоссированная дорога», которая была проложена в первой половине ХІХ века из Москвы в Варшаву, и вместе в другими польскими городами и землями попала в состав Российской империи по условиям Венского конгресса (1815). По существу, шоссе стало магистральной дорогой — самой длинной на ту пору в империи и, одновременно, наикратчайшей из старой столицы России в западную Европу. Прошло шоссе через белорусские земли, получившие от тогдашних властей в 1840 году официальное название «Северо-Западный край». Приглашаем в путешествия по белорусским дорогам. Более 700 сборных экскурсий https://viapol.by/belarus.htm на 2020 год ждут Вас в нашем Расписании на сайте!


ДЛИННЫЕ ВЕРСТЫ ВАРШАВКИ

Сегодня в пределах Беларуси это шоссе, для краткости именуемое «Варшавкой», нанизало на себя ни много ни мало одиннадцать районных центров Брестской, Минской, Гомельской и Могилевской областей. Оно было построено «волею блаженной памяти императора Николая І» — так почтительно писал в своем указе его сын Александр ІІ — и прошло в обход столицы Минской губернии, ибо альтернативой Минску стал… Бобруйск. Недаром же в Бобруйске и ныне говорят «со значением»: «Таки Бобруйск не первый город в Беларуси, но и не второй!»

Заглянув сегодня в атлас автодорог Беларуси, нетрудно заметить: прокладывали дорогу строго по линейке. Абсолютно прямые участки связали шесть тогдашних поветовых (уездных) центров: Брест, Кобрин, Слуцк, Бобруйск, Рогачев и Чериков. Попавшие на эту линейку местечки, имения, села, такие как Береза, Ивацевичи, Старые Дороги, Пропойск (с 1945 года — Славгород), Кричев, благодаря шоссе выросли со временем в города, более того — в центры районов по нынешнему их статусу.

Обозначенное сегодня в республиканском перечне дорог как «Р43» (а участок от Кобрина до Ивацевич — «Р2»), шоссе продолжает неутомимо трудиться уже второе столетие… Однако чем солиднее становится его возраст, тем больше возрастает интерес к нему как к памятнику истории. Ведь именно здесь, в отличие от других белорусских шляхов, трактов, гостинцев, лучше всего сохранилась изначальная трассировка дороги и в немалой степени ее инфраструктура, включающая в себя кое-где участки придорожных древесных посадок, почтовые станции и заставные дома. Проезжая мимо них, современные автомобилисты вряд ли задумываются о прежнем назначении этих построек и посадок. А между тем...



«ПО ДОРОГЕ ЗИМНЕЙ, СКУЧНОЙ...»

Когда Пушкин, хорошо знакомый с белорусскими дорогами, писал в 1826 году эти строки, действовал только участок дороги от Варшавы до Брест-Литовска, а вскоре развернулось строительство шоссе (это французское слово обозначает дорогу с искусственным покрытием поверх грунтового основания, с четко спланированным полотном для движения, оборудованную обочинами и кюветами) от Брест-Литовска до Бобруйска, завершенное в 1846 году. Участок Москва — Бобруйск заработал три года спустя.

Особое внимание власти уделяли внешнему виду дороги, ее благоустроенности. Верстовые столбы (ну конечно же: «Навстречу мне только вёрсты полосаты попадаются одне...») и указатели, сделанные из дерева и камня по утвержденным образцам, придавали дороге необходимую строгость и регулярность.



Очень точно соблюдались пропорции шоссе: ширина как проезжей части, так и обочины жестко регламентировалась. Вдоль дороги возводятся мосты, появляются липовые, кленовые, но чаще всего березовые аллеи. Прямой, как стрела, Варшавке они придавали еще большую стройность и романтическую красоту. Словно приглашая укрыться в их тени, они создавали живописную перспективу, неудержимо манящую вперед. А кроме того, защищали шоссе в зимнюю пору от снежных заносов, помогали отыскать дорогу в ненастье.

Прямизна Варшавки, с одной стороны, укорачивала путь, а с другой — отвечала требованиям транспорта того времени: экипажей, карет, колясок, повозок, тарантасов etc., двигавшихся неспешно и с частыми остановками, что доставляло, по слову Владимира Соллогуба, автора знаменитого «Тарантаса» (1840), «много беспокойства для боков». Вот и Павел Шпилевский, известный белорусский этнограф, писатель и театральный критик, следуя по Варшавке в 1853 году, потратил аж целую ночь на переезд из Кобрина в Миловиды (всего-то 130 километров!), о чем и сообщил в своих колоритных очерках «Путешествие по Полесью и Белорусскому краю».



СТАНЦИОННЫЕ ДОМА И ИХ СМОТРИТЕЛИ

В 20–40-х годах ХІХ века правительство Российской империи утверждает «образцовые», или, говоря современным языком, типовые, проекты станционных (почтовых) и застáвных домов. В последних располагались военные заставы, караульни, предназначенные для проверки документов проезжающих и для взимания «шоссейного сбора» (чем сейчас, между прочим, занимается система BelToll). Если поначалу эти проекты придерживались однотипного решения фасадов, то затем стали значительно разнообразнее, соединив в себе элементы позднего классицизма — в ту пору официального стиля николаевской России, — а также реминисценции из готики и «византийско-русского» стиля.

К проектам прилагались рекомендации строить дома с неодинаковыми фасадами, благодаря чему дорога обретала индивидуальный характер. Как правило, станционные дома состояли из основного здания (гостиницы и административного помещения) и двора с хозяйственными постройками: конюшнями, сараями, амбарами для фуража. Предусматривались три разряда (класса) домов в зависимости от количества мест... для лошадей на конюшне (от 18 до 54 — с отклонениями в ту или иную сторону). Располагались станционные дома как в центре населенных пунктов, так и на выездах, «на околицах», «где пригоже». Иногда — вблизи уже существующей корчмы, что… да, по понятным причинам, могло непредвиденно и намного увеличить срок поездки…



Для сегодняшнего путешественника уже не звучат слова «перекладные», «прогоны», «подорожная», «ямщик», «почтовая станция»... А ведь в прошлом эти слова обозначали понятия жизненно важные при передвижении по стране. Почтовый тракт был разбит на участки — прогоны чаще всего по 17 верст (~18 км), на границах которых размещались почтовые станции, где меняли лошадей (перекладных) по предъявлении специального документа — подорожной (прогонной), выдаваемой государственными органами.

В почтовом доме жил смотритель. Его портрет, полный теплоты и сострадания к нелегкой доле этого, по выражению недоброжелателей, «почтовой станции диктатора», воссоздал Пушкин в своей повести «Станционный смотритель» (1831). Там есть такие пылкие строки:

«Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную свою бесполезную жалобу на притеснение, грубость и неисправность? Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда... Погода несносная, дорога скверная, ямщик упрямый, лошади не везут — а виноват смотритель... Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые. Из их разговоров... можно почерпнуть много любопытного и поучительного».

Впрочем, у современника Пушкина, уроженца Беларуси Фаддея Булгарина были совсем иные мнения об этих так называемых «услужливых людях». В своем романе «Иван Выжигин» (1829) Булгарин гневно обличал «закоснелое упрямство станционных смотрителей, которые, по большей части, исполнение своей должности поставляют в том, чтобы скорее отправлять курьеров и задерживать едущих по своей надобности». А на упреки в плутовстве и мздоимстве «не слишком сребролюбивые», по свидетельству писателя, обыкновенно отвечали: «Ведь жить надобно как-нибудь». Что правда, то правда! Слова эти должно просто высечь в граните — время над ними воистину не властно…

УЗЛЫ ПАМЯТИ

Заглянем, однако, в деревню Миловиды, где доныне стоит почтовая станция, выстроенная по «образцовому» проекту 1846 года. О чем могла бы она поведать нам сегодня?



В мае 1863 года у Миловид шли жаркие бои: три роты вымуштрованных и отлично экипированных солдат Староингерманландского полка, казаков и артиллерию бросили царские власти на «усмирение бунтовщиков». Позже, в 1930-х годах, в память о погибших повстанцах неподалеку от почтовой станции была поставлена десятиметровой высоты каплица — символ непокоренной воли народа, а напротив нее, прямо через дорогу, над широкой бетонной плитой, прикрывшей могилу карателей, вырастает массивный чугунный крест. Победители и побежденные… Вот такой — «глаза в глаза» — своеобразный мемориал…



Продолжая путь от Миловид в сторону Ивацевичей и далее, к Березе, можно на 50-километровом участке Варшавки повстречаться с еще двумя станционными домами — в Артычанке и Нехачево. Скромный неоготический вид первого, полностью, увы, заброшенного дома и развернутая, удивляющая своим размахом классицистическая композиция второго дома служат наилучшим доказательством того, что стремление к индивидуализации облика дороги тут вполне реализовано ее создателями.





Участь станции 1 класса — между прочим, с покоями «для царской фамилии» — воистину радует в Нехачево! Отремонтированное, ухоженное здание с обширным двором и чудесным, со вкусом оформленным уютным интерьером стало рестораном «Гостиный двор». И в то же время это — очень уместное напоминание посетителям о богатом прошлом старинного шоссе. «Шэрай бясконцай нiткай з вузламi памяцi» именовал дороги Максим Танк. Кажется, будто сей меткий поэтический образ списан им с Варшавки...

31 октября 2019 г.

Ворняны — самый крупный после Островца населенный пункт в одноименном районе: здесь 1300 жителей. Да и к тому же солидный по возрасту — ему почти 630 лет. С 1391 года это было владение короля Владислава II Ягайлы. А в конце ХVІ века уже другим королем, Стефаном Баторием, Ворняны переданы за государственные заслуги Яну Абрамовичу (Абрагамовичу), представителю древнего шляхетского рода герба «Ястребец», чьи потомки жили здесь до 1860 года, подписывая все документы не иначе как «Абрамовичи на Ворнянах». При них во второй половине ХVІІІ — начале ХІХ столетия возник уникальный архитектурный ансамбль. Ворняны мы приглашаем Вас посетить в нашей "фирменной" экскурсии "Островецкая кругосветка" https://viapol.by/assembly/1.6.htm. Скоро выложим расписание на счастливый следующий 2020 год — приглашаем!


Его на протяжении почти полувека создавала тогдашняя энергичная владелица Ворнян Марцианна Абрамович, продолжив начатое еще ее мужем Юрием в 1760-х годах строительство каменного костела и двух зданий рядом с ним — плебании и аптеки. На месте старой усадьбы Абрамовичей ею же был выстроен новый двухэтажный дворец с флигелями, от которого липовая аллея длиной в 300 метров (!) вела к костелу, пересекая Рыночную площадь, обставленную с двух сторон 16 деревянными жилыми постройками (по восемь с каждой стороны) с кирпичными фасадными стенами, соединенными арками. К жилым постройкам примыкали корчма и торговые ряды.

Так — гармонично и стильно — выглядел этот многофункциональный (как сказали бы мы сейчас) архитектурный ансамбль. И здесь, пожалуй, уместно будет вспомнить, что в это же самое время литовский подскарбий Антони Тызенгауз, фаворит короля Станислава Августа Понятовского и его личный казначей, в своем родовом имении Поставах был занят созданием Рыночной площади, которая точно так же представляла собой единый ансамбль разнообразных по назначению построек.



До наших дней от детища Марцианны Абрамович в Ворнянах сохранились костел с плебанией и аптекой, а также несколько жилых домов, правда значительно измененных временем. Дворец не уцелел — он сгорел в Первую мировую войну. И по сей день не совсем ясно, как он выглядел, ибо на протяжении ХІХ — начала ХХ века неоднократно перестраивался. Из описаний, однако, известно, что во дворце была музыкальная капелла, а его интерьеры отличались изысканностью. Облик дворца на берегу пруда в общих чертах представлен на рисунке Наполеона Орды 1870-х годов.

Что же касается костела, то, несмотря ни на перестройки ХІХ и ХХ веков, ни на долгие годы запустения в пору государственного атеизма, ни на использование костела под клуб, святыня сохранила облик храма ХVІІІ столетия в его позднебарочной интерпретации. Строительство храма было завершено в 1769 году.

Прежде на этом же месте находился возведенный еще в 1462 году деревянный костел, в конце ХVІ века обращенный в кальвинистский сбор Яном Абрамовичем — прекрасно образованным аристократом, который воспитывался при дворе Радзивиллов младшей, протестанской ветви, обучался в Падуанском университете в Италии, был одним из лидеров Реформации в ВКЛ и по смерти удостоился от единоверцев высоких похвал как «великий патрон церкви и мудрый сенатор».

При сборе открыли госпиталь и школу. Внук Яна — Самуэль Абрамович, перейдя в католичество, превращает в 1654 году сбор в костел. С ХVІІІ столетия и до 1842 года здесь служили монахи из ордена Св. Роха. При них-то и был возведен Марцианной Абрамович нынешний костел.



Сегодня он выполняет роль эффектной архитектурной доминанты Ворнян, привлекая своим стройным силуэтом взгляд путника, с какой бы стороны тот ни подъезжал к бывшему местечку, а ныне агрогородку. Поставленные по обеим сторонам от храма здания плебании (слева) и аптеки (справа) визуально образуют своеобразный двор-курдонёр, который прежде элегантно очерчивала украшенная скульптурами каменная ограда с брамой.

Динамичная композиция святыни представлена трехъярусными, на манер «виленского» барокко, башнями, соединенными фигурным щипцом и увенчанными кивориями. Горизонтальные членения выпукло-вогнутой поверхности главного фасада наряду со слоистыми пилястрами, профилированными тягами обогащают светотеневую пластику памятника. Боковые фасады решены гораздо сдержаннее. Однонефный внутри, он был ранее украшен иконами, выполненными знаменитым виленским художником Шимоном Чеховичем (1689—1775) и его учениками.



После обновления в 1990-х годах впечатляюще выглядит интерьер храма, который предстает перед зрителем в виде объемных, лепных из стукко многоплановых архитектурных кулис, рождающих иллюзию глубины алтарного пространства.

Марцианна Абрамович, согласно ее последней воле, была похоронена в крипте под железной плитой, положенной у порога костела. От ее наследников, тоже погребенных в крипте (увы, не сохранившейся), Ворняны перешли к Снядецким, один из представителей которого — Ян Снядецкий (1756—1830) был известнейшим астрономом, математиком, философом, просветителем своей эпохи.



Из этого же рода происходила мать Анджея Цехановецкого (1924—2015) — потомка князей Заславских и Мстиславских, почетного доктора БГУ и почетного гражданина города Заславля, белорусиста, мецената, автора фундаментальных исследований о представителях могущественных родов Огинских и Радзивиллов. В Ворнянах довелось жить и семейству Милошей, впоследствии давшему миру Чеслава Милоша (1911—2004) — нобелевского лауреата по литературе за 1980 год, праведника мира.



Из строений усадьбы уцелели парк, мельница и стилизованная под готику романтическая краснокирпичная башня-донжон на острове пруда. В отремонтированной мельнице, сложенной из бутового камня, проводятся местные праздники. К башне через пруд переброшен мостик.



Завершая разговор об архитектурном ансамбле в Ворнянах, стоит особо отметить, что он заслуженно занимает весьма почетное место в истории градостроительства Беларуси. Ибо это — яркий пример воплощения большого архитектурно-планировочного замысла, на десятки лет опередившего свое время! Сделанное трудами Марцианны Абрамович стало тем образцом для подражания, который реализовывался позднее и в других поселениях, а на языке нынешних проектировщиков прозаически именуется «комплексной застройкой». Истоки последней — как раз здесь, в Ворнянах!

21 октября 2019 г.

Аквамариновому ожерелью подобны озера северной Беларуси. Их — больших и малых — многие тысячи. А самое крупное из них — Нарочь. Переливаясь всеми мыслимыми оттенками голубизны, драгоценным камнем в темно-зеленой оправе хвойных лесов легло это озеро среди моренных гряд и возвышенностей, оставленных ледником. Вокруг Нарочи и на ее берегах расположилось множество старинных поселений, среди которых и Мядель. Наша экскурсия «Голубое ожерелье Нарочанского края» по маршруту Мядель — оз. Нарочь — д. Нарочь — "Голубые озера" — Засвирь — Шеметово https://viapol.by/assembly/4.1.htm познакомит с этим городом. Следите за расписанием на следующий год!


В письменных источниках Мядель именовался в прошлом по-разному: Мядел, Медело, Меднол, Медюль… Город окружают три озера: Нарочь, Мястро, Баторино. А чуть поодаль находится и четвертое озеро — Мядель, на одном из островов которого сохранились остатки городских укреплений ХІ столетия, принадлежащие, по мнению археологов, порубежной крепости Полоцкого княжества. С трех сторон городище омывалось водой, а с четвертой к нему подходил глубокий ров.



В конце ХІV — начале ХV века это древнее поселение прекратило свое существование. Его сменило новое — на берегу соседнего озера Мястро, но тоже под именем Мядель. Вплоть до ХХ века местечко делилось на Старый и Новый Мядель. И если Старый Мядель был собственностью крупных магнатов и шляхты, то Новый считался королевским владением.



Старый Мядель отошел к старшей ветви рода Радзивиллов, и в 1518 году канцлер великий литовский, воевода трокский и виленский Миколай Радзивилл получил от императора Максимилиана I титул князя Священной Римской империи «на Гонязе и Мяделе». А это значит, что уже тогда в Мяделе был замок, поскольку княжеский титул давали только владельцу замка. Старшая, гонязско-мядельская ветвь Радзивиллов вымерла в 1542 году — и Мядель оказался у младшей, биржанско-дубинковской ветви, после чего стал переходить из рук в руки…

Что касается Нового Мяделя, занимающего ныне южную часть современного города, то поначалу он принадлежал князьям Свирским, затем попал к Гаштольдам, а после смерти в 1542 году последнего представителя этого могущественного рода, виленского воеводы Станислава Гаштольда (какое удивительное, не правда ли, совпадении дат ухода с исторической сцены влиятельных магнатов — владельцев Мяделя!), стал собственностью короля и великого князя Сигизмунда І Старого, подарившего город своему сыну Сигизмунду ІІ Августу.

Таким образом, имущественные интересы князей Радзивиллов и династии Ягеллонов соприкасались в Мяделе очень тесно. Пройдет немного времени — и родная сестра Миколая Радзивилла Рыжего — овдовевшая Барбара, в замужестве Гаштольд, станет женой Сигизмунда ІІ Августа, а стало быть, королевой польской и великой княгиней литовской. Брак этот продлится совсем недолго, но стремительно вознесет Радзивиллов на вершину пирамиды власти в Великом Княжестве Литовском.



После второго раздела Речи Посполитой (1793), уже оказавшись в составе Российской империи, Старый и Новый Мядель к началу ХХ века слились в один город. Сегодня это административный центр Нарочанского курорта. В непосредственной близости от Мяделя располагаются курортный поселок Нарочь, санатории, дома отдыха, турбазы, кемпинги, пансионаты, оздоровительные лагеря для детей…

ЗАМОК НА ПОЛУОСТРОВЕ

На острове озера Мястро уже в ХV столетии был возведен замок, соединенный с городом деревянным мостом. Сейчас это городище, именуемое местными жителями «Замком», возвышается над озером Мястро и прилегающей к нему заболоченной низиной почти на четыре метра. Пригорок на полуострове (со временем остров превратился в полуостров) занимает территорию около полутора гектаров. Исследованный здесь в 70—80-х годах ХХ века культурный пласт составляет около метра.



Замок просуществовал до начала ХVІІІ столетия. Вокруг него была сооружена каменная стена из валунов на известковом растворе. По периметру Замчища располагались пять полукруглых каменных выступов — бастей. Основу цитадели составляли башня (возможно, даже не одна) и дворец. На замковом детинце стояли также предназначенные для слуг жилые дома и хозяйственные строения. В ХVІІ столетии Мядельский замок был дополнительно укреплен нижним поясом обороны — земляными валами с бастионами и рвом, заполненным водой из озера.

Перейдя в 40-х годах ХVI столетия к Сигизмунду ІІ Августу, княжеская резиденция стала великокняжеской и превратилась в административный центр округи. Разрушенная в Северную войну, она уже более не восстанавливалась. Приходится только сожалеть, что один из первых, если не самый первый каменный частновладельческий замок в Беларуси дошел до наших дней, что называется, «на археологическом уровне». Скрытый под землей, он требует недюжинной работы фантазии, дабы реконструировать его былой облик…

БОСЫЕ МОНАХИ ДОШЛИ ДО МЯДЕЛЯ…

Другая заслуживающая особого внимания историческая достопримечательность Мяделя — Мариинский костел, поставленный на вершине крутого холма. Окружающие его могучие деревья создают ту интригующую завесу, за которую искусно прячется памятник, «мерцая» с различных ракурсов сквозь тяжелую, густую зелень парка то куполом, то своими фасадами. Он словно любуется тем впечатлением откровенного удивления, какое производит, пожалуй, на всякого, кто видит его впервые...



Костел строился в составе монастыря кармелитов босых и был освящен во имя Девы Марии (впоследствии к имени Девы добавлено слово «шкаплерная», ибо накидка-шкаплер является неотъемлемой частью облачения монахов этого ордена). Согласно церковному преданию, Братство Кармеля — древнейшее из всех монашеских братств, ибо основано оно было еще в ветхозаветные времена пророком Илией на горе Кармель (ныне Израиль).

Святыня возведена в 1754 году на средства тогдашнего владельца Старого Мяделя Антона Кощица. Последний привез из Рима мощи святого мученика Юстина (Иустин Философ, ок. 100—165), которые сделали здешнюю обитель широко известным местом паломничества. В 1832 году, после разгрома «Листопадовского» восстания, царские власти монастырь ликвидировали; мощи впоследствии были переданы в Мосар — в костел Св. Анны, где находятся по сей день. Позже, в 60-х годах ХІХ века, костел был переосвящен в православную церковь. В 1927 году его возвратили кармелитам. В советское время святыня использовалась для хозяйственных нужд, затем долгие годы пребывала в полуразрушенном состоянии, находясь на грани исчезновения. Но в 1989 году храм отдали верующим — и он буквально ожил из руин!..



Квадратный в плане памятник имеет центрическую композицию — традиционную для ренессанса, но нехарактерную для сменившей ренессанс архитектуры барокко. Граненый, красиво очерченный купол святыни опирается на барабан и увенчан башней-фонарем. Внутреннее пространство костела залито светом, льющимся как из боковых окон, так и из подкупольного пространства. Симметричная композиция храма создает впечатление монументальности и уравновешенности каменных масс.

Под костелом располагается крипта, которая служила прежде фамильной усыпальницей Кощицев. Возможно, именно это обстоятельство и продиктовало в середине ХVІІІ века столь своеобразную компактно-центрическую композицию храма: удивляя скульптурностью и гармонией форм, он предстает перед зрителем как надгробный памятнику роду.

14 октября 2019 г.

Городской поселок Видзы известен с середины ХV столетия как частное владение. С 1524 года имение принадлежало Ольбрехту Гаштольду, виленскому воеводе. Затем оно, уже как местечко, переходило к Пацам, виленским бискупам, Вавжецким… С 1794 года Видзы стали даже центром Браславского повета Виленского воеводства. Впоследствии, в ХIX — начале ХХ века, это заштатный город Ковенской губернии, в котором проживало около 6 тысяч человек и который славился своими многоязыкими кирмашами. 18 августа Видзы во всей красе откроются в экскурсии «Браславский калейдоскоп» по маршруту Видзы — Браслав — гора Маяк — Слободка https://viapol.by/assembly/1.22.htm. Приглашаем!


ОНИ СОШЛИСЬ. ВОЛНА И КАМЕНЬ…

Сегодня здесь живут белорусы, поляки, русские-староверы, литовцы, татары, цыгане. Многочисленная еврейская община была уничтожена в годы гитлеровской оккупации. Доныне тут сохранились и разные кладбища: православное, католическое, татарское, еврейское, старообрядческое.

С 1940 года Видзы стали городским поселком и центром района, позже ликвидированного. Главные достопримечательности поселка — костел Рождества Девы Марии и Успенская церковь. Будучи почти ровесниками, они, однако, принадлежат разным стилям. Костел — неоготическому, церковь — модерну.



Монументальный костел сооружен (так и хочется сказать — высечен из красного кирпича) по проекту известного архитектора, писателя, общественного деятеля Леона Витан-Дубейковского (1869—1940), родившегося на Мстиславщине и окончившего в 1909 году Парижскую Академию архитектуры. Храм сильно пострадал от обстрелов во время Первой мировой войны, линия фронта которой проходила на восток от местечка Видзы, оккупированного немцами. В 1920-х годах костел обновили и в память о его «военной» истории в стены вмуровали снарядные головки. На этом, однако, испытания святыни не кончились: в январе 1943 года Видзы были сожжены фашистами, сгорел в храме и ксендз. После войны тут был устроен склад льна, затем спортзал, мастерские профтехучилища и даже... тир.



С 1989 года здание вновь стало костелом. Это — трехнефный храм с трансептом и граненой апсидой, по обеим сторонам от которой расположены сакристии. Стены укреплены контрфорсами и прорезаны стрельчатыми окнами. Башни на фасаде, почти 60 метров, завершены острыми шатрами. Таков один из самых высоких костелов в Беларуси! Отметим попутно, что двухбашенные готические храмы ведут свое родословие с первой половины ХII века — от церкви аббатства Сен-Дени под Парижем. Потом этот архитектурный канон стал общепринятым, широко использовался зодчими в эпоху готики и повторялся в неоготическом исполнении.



Церковь Успения Пресвятой Богородицы построена старообрядцами, что обосновались в Видзах с конца ХVIII столетия. Моленная — так называются церкви у старообрядцев — представляет собой прямоугольное здание с пятигранной апсидой. Венчает главный фасад трехъярусная башня-звонница с луковичным куполом. Над алтарем — восьмигранный барабан, увенчанный луковичной главкой. Фасады обработаны кирпичным фигурным декором.



Внимание туристов тут, несомненно, привлекут двухэтажные дома конца ХIX — начала XX века на бывшей Рыночной площади, а также водяная мельница начала ХХ столетия. И конечно, особого разговора заслуживает еще одна местная достопримечательность — расположенная при дороге Р27 Мядель — Браслав могила видного общественного, политического и военного деятеля Томаша Вавжецкого, уроженца Видз.

…ЛЕД И ПЛАМЕНЬ



Получив в молодости прекрасное образование, Томаш целиком отдался любимому делу — работе юриста в судах разных инстанций. Лишь понимание острой необходимости кардинальных реформ для спасения Речи Посполитой вынудило его отойти от юриспруденции и заняться политикой. Став послом от Браславского повета на знаменитом Четырехлетнем сейме (1788—1792), он вместе с Матеем Бутримовичем разрабатывал реформу местного административного управления и участвовал в подготовке Конституции 3 Мая (1791).

Не смог остаться Т. Вавжецкий в стороне и от восстания 1794 года, которое поднял его близкий друг Тадеуш Костюшко. Хотя, по собственному признанию, Томаш «никогда не отличался военными талантами», тем не менее стал одним из организаторов виленской муниципальной гвардии, а позднее возглавил восстание в Литве и Курляндии. За проявленное мужество Костюшко присвоил ему звание генерал-лейтенанта и включил в состав повстанческого правительства — Высшей Национальной Рады.

После поражения восстания он сумел вывести из окружения свои отряды и отправился на помощь в осажденную Варшаву. Став главнокомандующим вооруженными силами повстанцев, Томаш Вавжецкий в короткие сроки организовал оборону польской столицы, но после кровавой резни в пригороде Варшавы — Праге, устроенной солдатами А. Суворова, он все же принял решение о сдаче города. Вместе с другими руководителями восстания Вавжецкий был отправлен в Петропавловскую крепость Петербурга, где больше двух лет пробыл в ожидании суда. От казни или Сибири его спас Павел I. Российский император открыто заявлял о своем несогласии с ликвидацией Речи Посполитой, а поэтому амнистировал всех участников восстания. Таким образом, довольно неожиданно для себя, Томаш получил «высочайшее разрешение» вернуться домой…



Род Вавжецких герба Роля относился к среднему слою белорусской шляхты. В собственности рода находилось несколько домов с землей в Видзах и ряд фольварков в округе. Для своей резиденции Томаш выбрал небольшую деревушку Видзы-Ловчинские, в трех километрах на запад от местечка. Там и завершилась его жизнь…



После смерти его похоронили возле небольшого деревянного костела на окраине местечка Видзы. Храм был разобран уже в ХIX веке. Не сохранился и первоначальный надмогильный памятник. Сейчас на могиле Т. Вавжецкого плита из гранита с изображением фамильного герба и надписями на белорусском и польском языках: «Приятель и коллега Т. Костюшко, участник и руководитель восстания 1794 года». Плита установлена при содействии посольства Польши в Беларуси.

7 октября 2019 г.

Путешественник, следующий по реконструированному и необычайно похорошевшему Гродненскому шоссе М6, зачастую и не подозревает, какой сюрприз приберегла для него дорога в скромной деревне Мурованка! Стоит только свернуть с шоссе у агрогородка Можейково — и всего через несколько минут пути, среди скромного сельского пейзажа, в тесном окружении крестьянских домов, на глазах вырастает один из самых знаменитых памятников архитектуры Беларуси (категории «0»!) — храм-крепость, известный сейчас как церковь во имя Рождества Богородицы. Наша групповая экскурсия «Наднеманский край» по маршруту Мурованка — Желудок — Щучин — Старые Василишки — Василишки https://viapol.by/corporate/bel-1.7.htm познакомит с этим действительно ценным объектом.


КАМЕННЫЙ ШЕДЕВР

Сооруженная в 1524 году (в пору строительства Мирского замка), она органично сочетает в себе готику и ренессанс. Почти квадратная в плане, покрытая высокой черепичной крышей, церковь завершена полукруглым алтарем. По углам ее поднимаются четыре цилиндрические оборонительные башни, внутри которых прежде располагались винтовые лестницы. Они выводили к помещению под крышей, где находилась боевая галерея. По всему периметру храма и в башнях были устроены бойницы, а в подземелье церкви — склад для оружия, боеприпасов и культовых ценностей. Этот оборонительный антураж убедительно довершала подъемная заслона — герса, устроенная над входом (она исчезла лишь к началу ХІХ века).



Композиционно церковь в Мурованке (очевидно, сама деревня получила свое название от каменного храма — «мурованки») близка к Сынковичской святыни, что под Слонимом. Вместе с тем утонченное, ритмически выверенное пластическое решение фасадов этого храма несет на себе печать более ярко выраженного ренессансного влияния. Интерьер же Мурованки завораживает изысканной красотой своих сводов. Нарочито-нервный рисунок ребер-нервюр, которые по воле зодчего то превращаются в сложнейшие пространственные фигуры, то собираются в пучки к четырем внутренним столбам, — лучшее доказательство свободного владения местными мастерами строительными приемами из арсенала готического искусства.



Церковь-крепость пострадала во время войн середины ХVІІ — начала ХVІІІ столетия. Долгое время пустовала. Пережила несколько варварских ремонтов, но и сегодня, став действующим православным храмом, доносит до нас суровое дыхание своей эпохи, производит неизгладимое впечатление, когда встречаешься с ней воочию, а не на фотоиллюстрациях, в туристских буклетах, на почтовых конвертах или юбилейных монетах…

Этим каменным стенам совсем скоро исполнится полтысячелетия, а они и сегодня кажутся несокрушимыми. Иные человеческие судьбы удивительно подобны вот таким памятникам…

НЕСГИБАЕМЫЙ ВАЛЕРИЙ

От Мурованки чуть более десятка километров до городского поселка Желудок — родины Валерия Антония Врублевского, видного революционного деятеля, соратника Викентия Константина (Кастуся) Калиновского. В 2011 году, к 175-летию со дня рождения В. Врублевского, в Желудке установлен памятный знак в сквере на улице, носящей его имя.



Родился «несгибаемый Валерий» в семье лесничего и, пойдя по стопам отца, окончил Петербургский лесной институт. Возвратившись на родину, получил место инспектора лесной школы. В начале 1860-х годов участвовал в создании подпольной революционной организации в Гродно, помогал Калиновскому выпускать и распространять нелегальную революционно-демократическую, первую на белорусском языке газету «Мужыцкая праўда», которая сыграла огромную роль в подготовке восстания 1863 года в Беларуси (вышло семь ее номеров на латинке).



Во время восстания Врублевский — ему шел тогда 27-ой год — руководил боевыми действиями повстанцев на Гродненщине, а потом — на Подляшье и в Люблинском воеводстве, зарекомендовав себя как талантливый военачальник. После тяжелого ранения чудом спасся от врагов и эмигрировал во Францию. Военно-полевой суд в Гродно заочно приговорил его к смертной казни… Полководческий талант Врублевского во всей полноте раскрылся во время Парижской коммуны 1871 года. В течение четырех месяцев он находился на переднем крае борьбы в осажденном Париже. Ему было присвоено звание генерала и поручено командование одной из армий восставших. Как и на родине, во Франции он был заочно приговорен к смерти версальским судом.



После падения Коммуны Врублевский оказался в Лондоне, стал членом Генерального Совета І Интернационала. Затем была Женева, откуда этот дважды приговоренный к смерти революционер собрался ехать... в Россию. Как обрадовались бы царские власти, если бы им удалось схватить полковника «мятежа 1863 года» и генерала-коммунара в одном лице! Но тщетно: переодетый офицером с документами на чужое имя и никем не узнанный, Валерий Врублевский добрался до Одессы и даже — до Петербурга, а затем вернулся в Женеву.
В 1885 году, когда он уже приближался к своему 50-летию, последовала амнистия коммунарам. Он возвращается в Париж, затем переезжает в Ниццу. В этом роскошном средиземноморском курорте Врублевский не отдыхал, залечивая старые раны, что было бы естественно в его положении, а работал, и не кем-нибудь, а поденщиком-молотобойцем. Надо было зарабатывать на кусок хлеба…
Наконец, вновь Париж, должность мелкого служащего в газете, тесная квартирка, где, кроме кровати, не было ничего. Поседевший и больной, он жил лишь воспоминаниями о своей героической молодости, похожий, по свидетельству современников, на орла со сломанным крылом. Несмотря на преклонный возраст и старые раны, Врублевский постоянно следил за известиями с родины. Знакомый с детства Желудок навсегда сохранился в его памяти рассказами, услышанными им тут зимними вечерами от отца — о приключениях лесничего в вековых пущах, по которым ужом вьется Неман…



Умер Врублевский 5 августа 1908 года. В одиночестве. За его гробом, покрытым красным полотнищем, шли тысячи парижан, прощаясь с тем, кто был, пожалуй, последним из когорты великих революционеров ХІХ века. О воинской доблести Врублевского красноречиво свидетельствует скупая, но емкая надпись на памятнике, установленном в его честь на кладбище Пер-Лашез: «Под его командованием 101-ый батальон коммунаров, созданный из рабочих ХІІІ и ХV округов, десятикратно обращал в бегство превосходящие силы версальцев».

4 октября 2019 г.

Из Слонима к Ивацевичам бежит шоссе М11/Е85, вобравшее в себя почтенного возраста гостинец. Некогда он связывал две униатские обители ― в Жировичах (Жировицах) и Бытене. И если Жировичи вновь ― после долгого забвения ― стали оживленным местом паломничества, то о Бытене этого никак не скажешь. Во всяком случае — пока. А между тем… Услышать рассказ об этих местах приглашаем на экскурсиях в Слоним https://viapol.by/assembly/1.4.htm каждую первую субботу месяца...

БЫТИЕ БЫТЕНЯ

В 1607 году слонимский маршалок Григорий Тризна вместе с женой Региной (из рода Сапег) основал тут униатский монастырь, ставший со временем знаменитым не только в округе, но и на просторах всего Великого Княжества Литовского.


Доминантой архитектурного ансамбля обители, отстроенной в камне к середине ХVII столетия, была соборная церковь Св. Иосафата. Именем мученика Иосафата Кунцевича (убитого в Витебске в 1623 году и объявленного Святым Престолом сначала блаженным, а затем и святым — «апостолом единения») церковь назвали не случайно: до 1613 года он служил в Бытене настоятелем монастыря. Спустя полвека этот храм перестроили в стиле «виленского» барокко, украсив его двумя стройными трехъярусными башнями на фасаде и расписав внутри фресками. С трудом пережив Первую мировую войну, собор не устоял после Второй мировой. Не сохранились и другие постройки монастыря. До наших дней дошла только Успенская церковь...



Эта святыня хранит в своих стенах память о том, что в 80-х годах ХVІІ века в монастыре учился и вступил в базилианский орден Лев Кишка, впоследствии (1714―1728) униатский митрополит ВКЛ. Впрочем, благодаря открытой здесь в 1615 году духовной школе Бытень воспитал многих известных деятелей униатства.



Однако духовные заслуги базилиан не произвели должного впечатления на наследников Тризнов ― Тызенгаузов, и они отсудили у монахов обитель, передав ее в 1779 году католикам. Тем не менее Бытень продолжал греться в лучах славы соседнего Жировичского монастыря, и когда над последним накануне упразднения униатства, в 1828 году, сгустились тучи, то жировичские монахи нашли приют в Бытене. А вскоре 52 базилианских монастыря, что размещались на территории нынешней Беларуси, были переведены в православие, в том числе и Бытенский.

«ВАРШАВКА»

Миновав Бытень, шоссе М11/Е85 выводит путешественника на старинное шоссе, проложенное в 20—40-х годах ХІХ века из Москвы в Варшаву. Как раз в пору строительства этой дороги Александр Пушкин, создавая свой роман в стихах «Евгений Онегин», мечтательно и иронически азартно предрекал:

Лет чрез пятьсот дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.

Подробнее о «Варшавке» — она того вполне заслуживает — обязательно поговорим в другой раз, а сейчас шоссе любезно предлагает нам полюбоваться Ивацевичами аккурат в канун солидного юбилея города.



В августе этого года здесь состоятся торжества в честь 500-летия нынешнего райцентра! В связи с этой круглой датой у местных властей, судя по их публично заявленным намерениям, дел просто невпроворот. Что получится — увидим: ждать «сбычи мечт» и нам, и 23 тысячам жителей Ивацевичей осталось совсем недолго.



Попутно заметим, однако, что из памятников прошлого в Ивацевичах уцелело только здание дворца Юндзиллов, некогда окруженное парком. Франтишек Юндзилл (1825—1865) был участником восстания 1863 года, сражался с царскими войсками в знаменитой битве под Миловидами (в 40 км отсюда), командуя Слонимским отрядом повстанцев. В сорок лет окончил свои дни, находясь в эмиграции в Париже. Собственность Юндзиллов после разгрома восстания была конфискована властями. В бывшем дворце с 1949 года разместилась районная больница. Едва теплится надежда, что хотя бы к юбилею города этому единственному здесь памятнику архитектуры классицизма вернут наконец подобающий облик…

Из Ивацевичей берет начало стокилометровая дорога Р6 к столице Припятского Полесья ― Пинску. К строительству этой дороги во второй половине ХVIII века приложил руку гетман великий литовский и староста слонимский Михал Казимир Огинский. На ней, в 45 км от райцентра, располагается городской поселок Телеханы.



Пожалуй, так и оставались бы Телеханы ничем не примечательным полесским местечком, если бы по воле судьбы не оказался этот тихий городок на бойкой водной дороге — Огинском канале, прорытом по инициативе и на средства все того же Огинского. Реформатор по натуре, человек кипучей энергии и широких интересов, щедрый меценат, он был одержим идеей строительства двух каналов — Малого и Большого. Первый, длиной в полтора километра, появился в Слониме на месте выпрямленного левого рукава реки Щары и до сих пор эффектно украшает исторический центр города.



Опыт строительства канала в Слониме был использован гетманом при создании канала, который прошел через Телеханы и получил со временем историческое название «Огинский канал» по имени своего создателя. Реализация этой «затеи» обошлась Михалу Огинскому в 12 миллионов злотых — совершенно фантастическую по тем временам сумму! Начались работы в 1767 году, закончились 15 лет спустя. Длина этой искусственной водной артерии, вместе с двумя озерами, составила 54 км. Благодаря ей Черное море породнилось с Балтийским, а местечко Телеханы, оказавшись в гуще событий, встрепенулось ото сна, стало быстро разрастаться да благоустраиваться. Рядом с каналом, который поначалу даже называли Телеханским, возводится дворец гетмана. Здесь открывается театр. Широкую известность приобретают изделия местной фаянсовой мануфактуры, основанной Огинским в 1779 году.



Уже первые годы эксплуатации канала показали, сколь заманчивые выгоды он сулит! В 1790 году британский премьер-министр Уильям Питт начал переговоры с Огинским о том, чтобы вложить в канал английский капитал. Специально созданная в Англии акционерная компания получила вскоре разрешение на покупку имений в долине Припяти, сказочно богатой вековыми лесами. Затрещали под топорами крестьян дубы и ели. Однако после окончательного раздела Речи Посполитой царское правительство наложило на канал свою руку. Павел І откупился от англичан казенными деньгами и повелел тайному советнику графу Якову Сиверсу обследовать Огинский канал на предмет его усовершенствования.



Первая мировая война нанесла детищу Огинского мощнейший удар. Гидротехнические сооружения были взорваны или сожжены. Вдоль водной трассы пролегли немецкие окопы, а западный берег канала был укреплен железобетонными дотами, сохранившимися тут доныне. Возобновленный в 20-х годах ХХ века, Огинский канал использовался для сплава леса и перевозки пассажиров. Вторично шлюзы были разрушены в годы Второй мировой войны и уже более не восстанавливались. Их окончательно «добили» — увы и ах! — в 1960-х годах при проведении широкой и катастрофической по своим масштабам мелиорации на Полесье…

Перестав быть гидротехническим сооружением, Огинский канал превратился теперь в памятник истории. Возможно, он еще оживет как интересный туристический объект. Разумеется, не целиком, а лишь во фрагментах. И главное — именно тут, в Телеханах: ведь как-никак это был портовый город двух морей!..

2 сентября 2019 г.

Из Минска в глубину Полесья прямиком ведет обновляемая сейчас просто на глазах дорога Р23 протяженностью почти в 200 км, которую пополам делит Слуцк. Об исторической значимости этого древнего города исчерпывающе говорит лишь один штрих: потрясающий долгожитель ― Слуцкое княжество пережило все наши феодальные княжества, а заодно и Киевскую Русь. Просуществовав шесть веков (!), оно вобрало в себя огромный пласт прошлого и культуры Беларуси. Давайте заглянем в этот пласт — что там? Вначале — читаем текст Анатолия Вараввы, а затем — отправляемся с ним на одну из экскурсий по родной Беларуси... https://viapol.by/belarus.htm


«ТЫ ЛЬ ЭТО, НЕМАН ВЕЛИЧАВЫЙ?»

На 56-м километре дорога Р23 («Слуцкі гасцінец», как ее именовали в прошлом) подходит к перекрестку, от которого уже рукой подать до Узды и истока Немана ― тут он еще именуется Неманцем и лишь у деревни Песочное, приняв воды Усы и Лоши, получает свое громкое имя. Отсюда отправляется Неман в долгий, почти тысячекилометровый путь к Балтике…



Первое упоминание об Узде относится к 1450 году (хотя при въезде в город можно и сегодня увидеть старую неверную дату — «1494»). В ту далекую пору это был двор крупных феодалов Корсаков, чьи основные владения располагались на Полотчине. С ХVI века Узда перешла к Кавечинским, происходившим из Польши, а в 20–30-х годах ХVII столетия ― к Завишам, древнему белорусскому шляхетскому роду, известному с ХV столетия.

В 1572 году, когда Уздой владели Кавечинские, тут побывал активный деятель белорусской Реформации Сымон Будный. Здесь написал он вступление к Новому Завету, переведенному им же на польский язык. Начали издавать эту книгу в Несвиже в 1563 году. Затем Будный усовершенствовал перевод, дополнив его Ветхим Заветом. Закончено издание Библии, очевидно, уже в Узде или в имении Кухтичи, неподалеку от Узды.

КУХТИЧИ МАГДАЛЕНЫ РАДЗИВИЛЛ

В это же время в Кухтичах (теперь это поселок Первомайский) Матей Кавечинский, несвижский староста, возводит кальвинистский сбор. Храм был решен как двенадцатигранный объем, а внутри представлял собой ротонду — круглый зал. С запада был устроен входной объем, к которому примыкали цилиндрические башни. Из них можно было попасть в звонницу.



В конце ХVIII века здание, к тому времени уже побывавшее костелом, было перестроено итальянским архитектором Карлом Спампани для фамильной усыпальницы Завишей, которую в конце 1930-х годов разграбили. Сейчас храм стоит, увы, заброшенным…

С Кухтичами связана биография Магдалены Радзивилл (1861―1945). Урожденная Завиша, в первом замужестве Красинская, она вторым браком сочеталась с Миколаем Радзивиллом и прожила с ним в любви и согласии лишь 8 лет (муж погиб в начале Первой мировой войны). Кухтичи при Магдалене Радзивилл стали настоящим культурным очагом белорусского Возрождения. Здесь бывали известнейшие личности: Вацлав Ивановский, братья Иван и Антон Луцкевичи, Роман Скирмунт, Александр Власов…



Владелица Кухтичей способствовала белорусизации костела, изданию газет «Наша Ніва», «Беларус», книг Максима Богдановича, Констанции Буйло, Ядвигина Ш. Она финансово поддерживала БНР, мечтала о независимости родной Беларуси. Треть жизни, начиная с 1918 года, Магдалена вынуждена была провести в эмиграции и умерла монахиней в Швейцарии, в монастыре города Фрибурга, в возрасте 84 лет. 17 февраля 2018 года ее прах был перезахоронен в минском костеле Св. Троицы (Св. Роха) на Золотой Горке.

УЗДЕНСКОЕ ГНЕЗДО ЗНАМЕНИТОСТЕЙ

Но вернемся из Кухтичей опять в Узду. В 1798 году Казимир Завиша возводит тут деревянный костел Св. Креста. Позже к нему добавили кирпичную апсиду и ограду. Сейчас в костеле размещается Дом культуры (получилось воистину по Николаю Бердяеву: «Вся культура — из культа»!). А ранее, 12 мая 1843 года, в этом храме был крещен отец Янки Купалы ― Доминик Луцевич. Кстати, родословная Луцевичей берет свое начало на землях Узденщины и Столбцовщины. Отсюда родом прадед, дед и отец Купалы. Из-под Столбцов его мать Бенигна, урожденная Волосевич.



Дед поэта, Онуфрий Луцевич, на протяжении 20 лет пытался документально подтвердить свое шляхетство, но так и не смог этого сделать до своей смерти в 1882 году, когда уже появился на свет будущий корифей белорусской литературы. В драме «Раскіданае гняздо» и в поэме «За што?» Купала отобразит эти события семейной истории. Литературоведение советской поры немало потрудилось над тем, чтобы представить Купалу читателям как выходца из так называемых «глубин народа», хотя одного взгляда на портреты песняра достаточно, дабы понять: его знаменитое «Я мужык-беларус…» лично к нему отнести никак нельзя…

Из Узденщины прорастают корни и многих других наших литературных знаменитостей ХХ столетия, таких как Кондрат Крапива, Павлюк Трус, Петро Глебка, Иван Гурский, Лидия Арабей... А вот начать этот перечень надобно с известнейшего в ХІХ веке имени Фаддея Булгарина, ибо родился он всего в 10 км от Узды в имении Пёрышево (ныне деревня Пырашево, расположенная прямо при дороге Р68).



Издатель первой литературно-политической ежедневной газеты в России «Северная пчела», которая выходила феноменальным — по тогдашним да и по теперешним временам — тиражом в 10 тысяч экземпляров (!) и почти сорок лет разила своим критическим жалом многих. Последние, конечно же, не простили Ф. Булгарину, как при его жизни, так и спустя долгие годы после смерти, ни этой газеты, ни его острого, а порой — хлесткого слова. Известен он и как пионер авантюрно-детективного романа в России, как литературный и театральный критик, как блестящий журналист, полемист, фельетонист и, наконец, как истинный патриот-литвин… Его роман «Иван Выжигин» (1829) — первый в России бестселлер! — был переведен при жизни автора на десяток иностранных языков. Что до негативных политических коннотаций, связанных с его именем, — время давно вынесло им свой приговор, отделив зерна от плевел…

Говоря о замечательных людях Узденщины, непременно стоит вспомнить и Якова (Якуба) Наркевича-Иодко (1848―1905). За свои 57 лет он так разносторонне и неизменно талантливо проявил себя, что теперешние энциклопедии аттестуют его как природоведа, изобретателя, медика, музыканта…



Завершая рассказ об Узде, упомянем и о том, что в городе сохранилась интересная каплица-усыпальница Завишей, сооруженная в конце ХIХ века из кирпича и бутового камня в форме... египетской пирамиды. Действует тут также Петро-Павловская церковь (1905), решенная в ретроспективно-русском стиле.

ЗАМОСТЬЕ: ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ СВЯТЫНИ

Пройдя 80 км от Минска, Cлуцкий тракт встречается с шоссе на Осиповичи (Р91), а в трех километрах от этого перекрестка находится бывшее имение, ныне село Замостье, в котором сохранился кальвинистский сбор первой половины ХVII века. Как и храм в Кухтичах, это один из немногих уцелевших до наших дней примеров подобных построек. И к тому же, пожалуй, самый таинственный из них…



Известно, что он был основан местным шляхтичем Андреем Самуилом Винкой-Ратомским в 1620 или, вероятнее всего, в 1649 году. В ту пору Слуцким княжеством и, соответственно, Замостьем владел Богуслав Радзивилл (1620―1669) — князь Священной Римской империи, великий конюший ВКЛ, впоследствии — фельдмаршал Швеции, генерал-губернатор Герцогства Пруссия, руководитель евангелической общины ВКЛ, да к тому же один из самых богатых магнатов и, наконец, просто «светский лев»…

Это был человек нового времени. При нем Слуцк оставался последним оплотом протестантизма в Беларуси. Сам князь сочинял религиозные гимны, изданные в 1723 году в Гданьске. Он был мастером эпистолярного жанра, меценатом, собирателем живописи. Кроме того, считался неплохим архитектором и художником. Учитывая столь разносторонние интересы Богуслава Радзивилла, невольно задумаешься над тем, а не он ли приложил руку к созданию этого чудом уцелевшего кальвинистского сбора в Замостье…



Правда, после смерти Богуслава (он был похоронен в кафедральном соборе Кёнигсберга) сюда прибыли иезуиты ― и сбор стал костелом, а с 1865 года ― церковью. После 1917 года здание использовалось для культурных и хозяйственных нужд. В 1990-х годах бывший сбор вновь превратился в костел, обретя имя Св. Барбары. Таковы превратности непростой судьбы этой почти четырехсотлетней святыни…