13 мая 2018 г.

Пра гэтую выставу ў Мінску (пл. Свабоды, 15) ужо паведамлялася на сайце «Віаполя». «Правінцыя» — так сціпла, але ж і з «хітрым» падтэкстам назваў сваю выставу знакаміты беларускі мастак Кастусь Качан, які з такім замілаваннем і захапленнем шмат год працуе ў жанрах сельскага і архітэктурнага пейзажа, а таксама нацюрморта. Экспазіцыя (а гэта дзесяткі вялікіх і малых карцін) дае глыбокае ўяўленне аб сваеасаблівай манеры жівапіснага пісьма К. Качана, які запрашае свайго гледача ў цудоўны свет малых паселішчаў: вёсачак, хутароў, былых фальваркаў ды мястэчак.


Некаторыя з тых мястэчак за савецкім часам зрабіліся райцэнтрамі, набылі адміністрацыйную вагу ды тую-сюю пыху, але ж тым не менш часцей за ўсё захавалі дасюль тую непаўторную атмасферу, якая і перадаецца ёмістым словам «правінцыя» — у самым найлепшым сэнсе гэтага слова. Спакойная разважлівасць, нетаропкі рытм жыцця, знаёмыя твары знаёмых людзей на вуліцах, прывітанні адзін аднаго, кароткія, а то і працяглыя размовы пра жыццё-быццё, пра мясцовыя навіны пры выпадковых сустрэчах і г.д., і г.д. Адным словам, правінцыя як яна ёсьць, якой яна яшчэ застаецца, жывучы спрадвеку побач з вялікімі гарадамі, што сталі з цягам часу абласнымі цэнтрамі або, як Мінск, сталіцай краіны.

Такой жа сталіцай быў калісьці і горад «караля Літвы» Міндоўга — колішні Наваградак, сённяшні Навагрудак. Па ягонай Замкавай гары дасёння блукаюць цені мінулага і постаці знакамітасцей. І менавіта на гэтую гару глядзіць штодня сваімі вокнамі майстэрня і адначасова тамтэйшая галерэя Кастуся Качана. Ёсць у гэтым спалучэнні, з аднаго боку, нейкая містыка, а з другога — заканамернасць! Мастак нездарма абраў гэтае месца для сваёй творчасці — яно вабіць, натхняе, нараджае асацыяцыі і алюзіі, якія і ператвараюцца пад ягоным пэндзлем у творы жывапісу, пранікнутыя гістарычнымі ўспамінамі і знакавымі вобразамі…



Вось трапіла на мае вочы, сярод іншага на выставе, маленечкая замалёўка пакручастай вулкі 1 Мая, што збягае наўпрост ад дома Кастуся Качана да стромкага Фарнага касцёла… Некалькімі яркімі мазкамі, здаецца — але ж толькі здаецца! — імгненна, мастак стварае мініяцюру, ад якой цяжка адвесці позірк, — настолькі яна і нешматслоўная, і напоўненая гістарычным зместам. Бо колькі ж значных падзей адбылося ў гэтым кутку — у Фары, на якую пазіраюць з Замкавай гары ацалелыя часткі дзвюх вежаў былой грознай Навагрудскай цытадэлі!..



Вечаровыя і раннішнія настроі прыроды, вясковыя краявіды, дываны, сатканыя з залатога восеньскага лістоўя, рачулкі і сажалкі старажытных паркаў, драўляныя і каменныя цэркаўкі і касцёлы, постаці людзей, што пакідаюць храм пасля імшы, самотная, па-філасофску абагульненая фігура ўдаўца, што рухаецца ў нейкую далечыню часу і прасторы… А яшчэ чароўныя нацюрморты з бэзам і язмінам, з велікоднымі прысмакамі…

Некалькі разоў абыйшоў я выставу і знайшоў у цэнтры фатэль, на які прысеў, каб пабачыць гэтую казачную мазаіку краявідаў правінцыі ужо не зблізу, а здалёк, з цэнтра, у руху… Незабыўнае ўражанне, хваляванне і асалода разам ахапілі мяне! Менавіта гэтага пазла бракавала, каб карціна набыла канчатковую завершанасць…



Застаецца толькі шчыра падзякаваць мастаку, народжанаму зямлёй Наваградскай (Кастусь родам са знакамітага сваім старажытным — ад ХІІІ стагоддзя — манастыром Лаўрышава, што месціцца ў 30 км ад колішняй каралеўскай сталіцы Наваградка), за тую «песню песней», што ён прапеў сваёй Правінцыі, якая з ягоных твораў паўстае нібыта парафраз Міцкевічавай паэмы «Пан Тадэвуш». Паэзія ў фарбах…

NB! Выстава заканчваецца ў Мінску 20 мая. Засталося толькі пяць дзён на наступным тыдні, каб пабачыць яе і пакінуць свой водгук шчырай удзячнасці мастаку, што зрабіў і аўтар гэтага допіса, з радасцю далучыўшыся да дзесяткаў пажаданняў Кастусю Качану ад іншых наведвальнікаў «Правінцыі».

Дарэчы, для тых, хто па нейкіх прычынах не паспее на выставу: творы мастака можна пабачыць у ягонай майстэрні-галерэі падчас віаполеўскай экскурсіі «Дарогай замкаў» https://viapol.by/assembly/7.2.htm. І не толькі пабачыць, але і атрымаць паштоўку з аўтографам мастака!

10 мая 2018 г.

Былое местечко, а ныне районный центр Минщины — Березино на реке Березине известно с 1501 года. В середине ХVI века оно перешло к Сапегам, в 1671 году стало владением Тышкевичей. Во время Северной войны, в 1708 году, шведский король Карл ХII, двигаясь со своим войском, переходил тут реку Березину. С 1793 года местечко, войдя в состав России, принадлежало графам Потоцким.


О них и сегодня в городе напоминает усадебный дом, возведенный на высоком правом берегу реки в первой половине ХIX века в стиле позднего классицизма. Двухэтажное солидное здание, с мезонином на главном и с круглым эркером — на дворовом фасаде, имело парадный, богато украшенный зал. Его стены еще помнят Маврикия и Августа Потоцких, отца и сына, к которым Березино перешло в 1856 году.

Наделенный веселым нравом Август особенно любил лошадей, оборудовал в Варшаве собственную конюшню, устроил тотализатор в его нынешнем виде. Среди театральной и художественной богемы Август слыл под именем «графа Гучо» (так звучит по-польски уменьшительная форма имени «Аугуст»). После смерти отца он счел за лучшее поскорее избавиться от имения и продал его. Впоследствии усадебный дом был и школой, и складом… Недавно его взялись было реставрировать, да так и не закончили...



Среди знаменитых уроженцев здешних мест упомянем несколько самобытных художников. В имении Калюжица родился Валентий Ванькович, чей яркий талант художника-романтика проявился в пейзаже и портрете. Его работы разбросаны по музеям Петербурга, Вильнюса, Варшавы, Парижа… А в имении Уборки появились на свет братья Горавские: Аполлинарий, Ипполит и Гилярий. Все они учились в Петербургской Академии художеств и прославились как пейзажисты и портретисты. Особенно знаменит был Аполлинарий Горавский — академик живописи, автор многочисленных пейзажей, воспевавших красоту родной земли. Его работы экспонировались в Париже, Лондоне, Вене, Филадельфии.

Отдельного и большого разговора — к нему и приступим — заслуживает родившийся в Березино 8 сентября 1867 года в семье слесаря Лазаря Гельфанда сын Израиль. И кто бы мог тогда подумать, что малыш Изя станет в будущем одним из мощных орудий разрушения многовекового уклада старого мира! Да и кто знает, какая судьба ожидала бы его в будущем, если бы во время пожара в местечке не сгорел родительский дом, после чего семья с четырехлетним сыном сочла за благо переехать в Одессу. Получив там надлежащее образование, Гельфанд-младший окончил затем Базельский университет и стал доктором философии. В историю же он вошел под псевдонимом Александра Львовича Парвуса, или просто Парвуса (что значит по-латыни: маленький, малый, молодой).



Начав свою карьеру мультимиллионера в качестве публициста, издателя и редактора, он более всего, однако, прославился как финансист революции в России. Парвус обосновал необходимость союза Германии с российскими революционерами, утверждая, что даже в случае победы Германии в бушевавшей тогда в Европе войне (позднее ее назовут Первой мировой) Россия все равно будет представлять собой опасность, если не распадется. Поэтому он выступал за освобождение Финляндии, Украины и других частей империи.

Большевики получили от немецкого правительства около 60 миллионов марок для «Октябрьского переворота» (так они сами именовали события, лишь в конце 1930-х годов названные советскими историками-идеологами «Великой Октябрьской социалистической революцией») и 17 миллионов сразу же после переворота! Семь миллионов из этих немецких правительственных денег прошли лично через Парвуса…И хотя вождь революции Владимир Ульянов-Ленин, строго блюдя свою политическую репутацию, предпочитал лично не прикасаться к этим деньгам, но билет в пресловутый опломбированный вагон, который привез его в Россию, он все-таки получил от финансиста родом из Березино! Именно Парвус предложил идею провезти Ленина и Зиновьева, которым грозил арест на территории Франции и Англии, через Германию. В тот же вагон было решено посадить еще до сорока эмигрантов, чтобы большевистские вожаки затерялись в их массе…

Цепкий ум Парвуса высоко ценил Лев Троцкий. Он считал Александра Львовича «не только самым выдающимся марксистом начала века», но и «замечательным публицистом, отличающимся бесстрашием ума и живым, энергичным стилем». В то же самое время Лев Давидович, рисуя портрет Парвуса, не избегал и таких контрастных красок: «В нем всегда была какая-то сумасшедшинка и чертовщина. Вдобавок к другим своим страстям, этот революционер был одержим поразительным стремлением во что бы то ни стало разбогатеть... Мысли о революции постоянно переплетались в этой тяжелой, мясистой, бульдожьей голове с мечтами о богатстве».
Безусловно, Парвус был блестящим политическим аналитиком: он предсказал неизбежность русско-японской войны, а затем — мировой, за которой последует революция в России. Он же предвидел революцию в Германии и вторую мировую войну, в случае если страны Антанты разрушат Германию... И оказался абсолютно прав!

После российской и германской революций Александр Львович жил в роскоши на вилле под Берлином, контактируя с немецкими социал-демократами. Умер на 58 году — 10 месяцев спустя после кончины Ленина… Между прочим, когда 1 августа 1936 года Гитлер открывал в Берлине ХІ Олимпийские игры, гауляйтер Берлина и рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Йозеф Гёббельс, на правах хозяина столицы Германии, устроил для именитых особ большой прием у себя на вилле — на острове Шваненвердер («Лебединый остров») на реке Хавель. Вот только гостям было совсем невдомек, что ранее эта вилла принадлежала сыну скромного слесаря из местечка Березино Минской губернии Александру Парвусу, он же — Израиль Гельфанд. (Вилла разрушена до основания после окончания войны.)

От жен и любовниц у Парвуса было, по крайней мере, два сына, судьба которых известна. Один, Леонид Гельфанд, благополучно закончил свои дни в США. Второй, Евгений Гнедин, стал наследником огромного состояния отца: два миллиона швейцарских франков, дома в Швейцарии, Копенгагене, упомянутая выше вилла под Берлином… Все это вместе с архивом отца он передал советскому государству — и попал в ГУЛАГ на 10 лет… Вернувшись в Москву, стал позднее одним из основателей диссидентского движения в СССР и соратником академика Сахарова.

Обзор феерически причудливой жизни Парвуса, отмеченной печатью ирреальности, только и остается закончить на эпической ноте. Окажись у нас больше разумной фантазии — и в сегодняшнем скромном Березино, с его 12 тысячами жителей, мог бы возникнуть… один из популярных туристических центров. Сюда наверняка охотно приезжали бы туристы из разных стран, а экскурсоводы показывали бы им воссозданный в Березино дом-муляж, в котором — есть ведь такое емкое понятие: «власть места»! — родился один из трех творцов (наряду с Лениным и Троцким) Октябрьского переворота 1917 года — переворота, предопределившего ход мировой истории на все ХХ столетие…

28 апреля 2018 г.

Приснопамятный Козьма Прутков изваял мысль, для меня очень трепетную: «Три вещи, единожды начав, трудно закончить: вкушать хорошую пищу; чесать, где чешется; и рассказывать, вернувшись из путешествия». Обо всем об этом и пойдет здесь речь. И прежде всего — о морском круизе как об особом способе путешествовать, познавая мир и наслаждаясь комфортом.


Помнится, еще совсем недавно одна почтенная минская туристская фирма начала в наших палестинах рекламу морских круизов и даже создала ни много ни мало «Круизную академию». Правда, позже задор почему-то сошел почти на нет, а между тем круизы — это действительно шикарное времяпрепровождение, соединенное с калейдоскопом таких сильнодействующих зрительных впечатлений, какие не дают ни пешие прогулки фланеров, ни экскурсии на любых средствах передвижения, за исключением именно круизного судна.

История круизов насчитывает уже более полутора веков! А началось все с колесного (да-да!) парохода «Квакер Сити», доставившего из Америки в Европу и Палестину пассажиров, среди которых был и неунывающий, остроумный и ироничный Марк Твен, описавший свое полугодовое путешествие «туда и назад» в книге «Простаки за границей, или Путь новых паломников» (1869). Эта книга путевых заметок, между прочим, и положила начало его блестящей литературной карьере. С тех пор пароходы-лайнеры, крутя свои колеса от века к веку все быстрее, начали набирать вес, рост, комфорт, шик, кураж — и к сегодняшним дням превратились в настоящие фабрики туристического парадиза, выдающие на-гора эффекты, о которых хочется, по Пруткову, рассказывать бесконечно...



Среди гигантов этой индустрии — итальянская компания Mediterranean Shipping Company, или, сокращенно, MSC. Ее штаб-квартира находится в Женеве, а представительства — в 45 странах. 15 тысяч сотрудников компании дарят своим клиентам, без преувеличения, отдых самого высокого класса. Четырехзвездный лайнер «Фантазия» MSC с 14 палубами рассчитан на 3300 туристов. Среди них оказался в начале апреля и автор этих строк, хотя вообще-то мое общение с MSC началось четырьмя годами ранее. И надеюсь, будет иметь продолжение!



Выбранный мною на этот раз маршрут включал в себя (после перелета прямым рейсом из Парижа в Фор-де-Франс), кроме посещения островов Карибского моря (Мартиника, Гваделупа, Сент-Люсия, Барбадос) и Канарского архипелага (Тенерифе), шестидневный водный хайвэй по Атлантическому океану с завершением путешествия в Средиземном море у берегов Испании и Франции. Почти девять тысяч километров только по воде, когда безбрежность и глубина океана перестают быть умозрительными понятиями и способны действительно потрясти даже холодное сердце своей природной мощью, а то и вселить, чего доброго, в это сердце жуткий страх!



Нет, я тут не про «Титаник», но что бы ощутили вы, дорогой читатель, если бы в вашу каюту вечером предыдущего дня принесли буклет с завтрашней программой, в которой буднично сказано: круиз будет проходить над пятикилометровой толщей воды океана вдоль его подводного горного хребта шириной в 16 километров? И это при том, что вокруг корабля ни души, ни острова… А что, если мощные винты откажут — подспудно говорит ретивое? И каково это будет, когда со скоростью «семь футов под килем» металлическую громадину в 138 тысяч тонн потянет к этому самому хребту?.. Не будем, однако, о грустном, ибо грустить на «Фантазии» никак не возможно по многим причинам, о которых ниже. А теперь — об островах.



Мартиника и Гваделупа — бывшие французские колонии, и там в ходу и французский язык, и отдельная от Шенгена французская виза (DFA), и даже встретившийся мне на Гваделупе образовательный французский Центр. Бухта, в которой пришвартовался наш корабль, дышала очарованием и умиротворенностью…

И вот уже на следующий день открывает свои объятия Сент-Люсия — под британской короной, с английской речью на улицах, с темнокожим населением, с рыбным рынком, где на твоих глазах разделывают огромных рыбин, неведомых бледнолицым пришельцам из Старого Света, пупа Европы — Республики Беларусь…



В Бриджтауне (это уже остров Барбадос, что значит: Бородатый) можно насладиться зрелищем «колониальной» архитектуры: «Лондон в миниатюре» — так называют столицу острова отнюдь не случайно. На расположенной в центре города площади Национальных героев, в прошлом именовавшейся Трафальгарской, высится памятник адмиралу Нельсону. И что характерно: он был установлен здесь в 1813 году, в то время как аналогичный монумент на Трафальгарской площади в Лондоне — только в 1842-м, почти на три десятилетия позже! Стоит посетить и здешнюю англиканскую церковь, где на кладбище, рядом с нею, стоят ухоженные белокаменные памятники под сенью пальм, магнолий и живописнейших кустарников.



Тем временем Карибские (Антильские) острова, растворяясь в сумерках, остаются позади, а лайнер берет твердый курс на север-восток — через всю Атлантику, и каждый новый день на корабле будет теперь начинаться переводом часовых стрелок на час вперед. Наступают пять дней брутальной релаксации: загорание — кто кого перещеголяет в синюшной черноте — на верхних палубах; купание в бассейнах-джакузи; уничтожение на протяжении круглых суток невероятного количества разнообразной еды в ресторанах и барах; светские беседы за кофе в салонах; шопинг в магазинах; тщетные попытки словить глупую удачу за хвост в (прокуренном донельзя) казино; посиделки у компьютеров/ноутбуков (есть, есть и такие граждане на корабле с наркотической интернет-зависимостью!), и, что особенно важно отметить, глубокое погружение в концертные, образовательные и прочие программы — вплоть до рисования, лепки, вырезания узоров из бумаги и пр. и пр. Для детей свои удовольствия — вместе с родителями или, в отсутствие последних, с любезными аниматорами.



О концертах хочу сказать отдельно. Все 14 дней щедро дарили пассажирам лайнера незабываемые встречи с талантливыми людьми. Тут и свой «Мулен Руж», и джаз, и рок, и классическое фортепьяно, и даже «Травиата»: четырехактную оперу Джузеппе Верди устроители спектакля вместе с итальянским тенором Энрико Скотти уместили в 50 минут (!), успев при этом «тезисно» поведать печальную историю куртизанки Виолетты. Зал, в котором преобладали итальянцы, громыхал аплодисментами и криками «Браво!». И в самом деле, то был прекрасный «дайджест» знаменитой оперы.

А еще фокусы, акробатические композиции, чревовещание, цирковые номера… Замечу, что на вершине этой пирамиды удовольствий всегда находилась недюжинная фигура постоянного конферансье и директора культурных программ «Фантазии», который в общении с публикой, в вечерних туалетах и ювелирных излишествах заполнявшей вечером театральный зал, легко и беззаботно переходил с английского на итальянский, немецкий, французский, испанский, португальский, а при выступлении артистов из Украины говорил им «Спасибо!».



Но самым запоминающимся был, пожалуй, концерт, поданный, как вишенка на торте, с ностальгической ноткой прощания с туристами в последний день путешествия… На этом концерте солировали уже не профессионалы сцены, а те, кто все дни маршрута обслуживал праздную публику в ресторанах, барах, магазинах, салонах… И это было шикарно! Например, мужчина-продавец одного из магазинов продемонстрировал такой танец живота, что и профессиональные исполнительницы такого зрелища могли бы ему позавидовать — его жгучему темпераменту и мягкому юмору. А украинская девушка, покинув рецепшн, сильно и стильно исполнила джазовую композицию в манере бессмертной Эллы Фитцджеральд… При таких удовольствиях об аварийном погружении в океанические глубины уже не думалось, хотя учения на тему, как обращаться со спасательными жилетами, с нами все-таки провели…



Столица острова Тенерифе — Санта-Крус-де-Тенерифе — знаменовала встречу с испанским Канарским архипелагом, которая продолжилась, уже в самой Испании, в роскошной Малаге (где я, замечу в скобках, с глубочайшим почтением побеседовал с великим уроженцем этого города Пикáссо, сидя с ним по-дружески на одной скамье), а затем и в обновленной за последние годы, покоряющей своими архитектурными ансамблями Валенсии, в многолюдной, пережившей недавно большие политические треволнения столице провинции Каталонии — Барселоне.

И наконец, совершенно обворожительный восклицательный знак в этом калейдоскопе впечатлений поставил французский город-порт Марсель: он изумляет своими пейзажными панорамами, что открываются с высоты подобного громадной скульптуре Кафедрального собора Сен-Мари-Мажор, заложенного императором Наполеоном III в XIX веке. Внутри базилика утопает в золотых мозаиках, словно заимствованных из Византии и столь контрастно необычных в католическом храме...



Однако если обо всем этом говорить в подробностях и деталях, то получится едва ли не еще одна книга «Простаки за границей» — вот только для такого исторического живописания нужно все-таки перо Марка Твена, который, увы, не очень лестно отзывался об экскурсоводах: «Это племя превращает жизнь туриста в муку. Их языки не знают отдыха. Они говорят, говорят и говорят без умолку… Если бы они, показав вам гениальное творение искусства, или всеми почитаемую могилу, или тюрьму, или поле битвы, освященное трогательными воспоминаниями, историческими традициями и чудесными легендами, отходили в сторону и умолкали хотя бы на десять минут, чтобы дать вам возможность предаться своим мыслям, это было бы еще не так скверно. Но их навязчивое кудахтанье перебивает любые грезы, любые поэтические раздумья. Порою, созерцая какой-нибудь из моих старых кумиров, поразивший меня много лет тому назад, еще на картинке в школьном учебнике географии, я чувствовал, что готов отдать весь мир, лишь бы этот попугай в человеческом облике провалился тут же на месте и не мешал бы мне взирать, грезить и поклоняться».



Ну как тут, под градом таких претензий американского классика, не умолкнуть навечно — разуй глаза, экскурсовод, взгляни на себя в зеркало и наложи печать молчания на свои уста! И тем не менее не могу удержаться от еще одной марк-твеновской цитаты — воистину чистейшей воды бриллианта: «Путешествия гибельны для предрассудков, фанатизма и ограниченности... Тот, кто весь свой век прозябает в одном каком-нибудь уголке мира, никогда не научится терпимости, не сумеет широко и здраво смотреть на мир».

Путешествовать по миру мы любим — и Вам рекомендуем — с лучшими белорусскими фирмами, входящими в объединение "Республиканский союз туристских организаций" http://toursoyuz.by

26 апреля 2018 г.

Юркая речушка Вильня (Вильняле), начиная свой путь под Ошмянами, устремляется затем к Вилии (Нярис) и, круто обходя с востока Замковую гору да с любопытством поглядывая на нее снизу вверх (как-никак почти на 50 метров поднимается над нею эта гора), наконец-то сливается с Вилией. И уже вместе с нею продолжает неблизкий путь на северо-запад Литвы — к Ковне (Каунасу), где обе они отдадут свои стремительные воды величавому Неману (Нямунасу)...


«Вилия — мать родников наших чистых, вид ее светел и дно золотисто…», — восклицал Адам Мицкевич в поэме «Конрад Валленрод» почти 200 лет тому назад. Не раз поднимался начинающий поэт на Замковую гору, учась в Виленском университете, а затем наезжая в Вильню из Ковны, где преподавал в гимназии латынь и древнеримскую литературу. Сколько воды утекло с тех пор в Вилии — поди сосчитай! И чересчур многое поменялось в здешних пейзажах, особенно — в облике самой Замковой горы...

В ХХ веке эту гору назовут именем великого князя Гедимина (Гедиминаса). В 1960-х годах на ее вершине закончат реставрацию башни, сложенной из бутового камня и кирпича, и она тоже возьмет себе имя легендарного основателя новой — после Новогрудка и Трок (Тракай) — столицы Великого Княжества Литовского. Условной датой рождения города и сегодня считается 1323 год, хотя вовсе не на пустом, а на основательно обжитом — еще задолго до Гедимина — месте начала она свою длинную историю, приближающуюся теперь к официальному 700-летнему юбилею. И только в 1939 году Вильня (она же по-русски Вильна, по-польски Вильно) получила свое современное литовское имя Вильнюс...



Как ни парадоксально, но легенда об основании Вильни князем Гедимином оказалась в веках прочнее, нежели сама эта гора, и была гениально опоэтизирована только что помянутым Адамом Мицкевичем в поэме «Пан Тадеуш» (1834). Впрочем, чему ж тут удивляться: легенды ведь прочнее стали, не так ли?

Сейчас Замковая гора — живой символ столицы некогда великой державы, а ныне небольшой Республики Литвы (Летувы) — оказалась на грани полного разрушения! СМИ забили тревогу еще 8 лет тому назад, когда по горе пошли первые оползни, охватывая всё большие участки склонов, несмотря на немалые усилия городских властей Вильнюса предотвратить саморазрушение этого волнующего воображение любителей старины природного объекта. Масштаб неотвратимо надвигающейся катастрофы (другого слова, пожалуй, теперь и не подберешь!) превзошел все самые мрачные прогнозы...



На фотоснимке, сделанном в начале апреля, можно увидеть, какие воистину кровоточащие раны-язвы пошли по всему телу Замковой горы — сверху донизу! Разрушен фуникулер; посещение горы туристами полностью остановлено; провалы грунта день ото дня вплотную подбираются к возобновленным реставраторами стенам былой крепости — Верхнего замка, как его издавна именовали исторические письмена. Хотя эти стены, ставшие теперь музеем, по большому счету не что иное, как муляж ХХ века, но они, пусть и фрагментарно, воссоздают визуальный образ некогда мощной готической цитадели, что веками противостояла многочисленным завоевателям.

Смертельный удар по Верхнему замку был нанесен во время 13-летней войны России с Речью Посполитой — в 1655 году, когда войско царя Алексея Михайловича захватило Вильню и город (как и всё в нем) горел почти три недели... С той поры Верхний замок, по существу, был предан забвению и оставался руиной почти 300 лет. Но постепенно стал возрождаться как государственный символ в советскую пору, а затем — и в независимой Литве, с 2004 года вошедшей в Евросоюз.



Каковы причины этого огромного несчастья? Их несколько. Это и вырубка деревьев на склонах Замковой горы ради «ретуширования» силуэта исторического памятника, и возведение колоссальной архитектурной фантазии — Дворца великих князей — у подножия горы, на Кафедральной (Катедрос) площади, и строительство фуникулера для удобства туристов, и, наконец, неизбежные со временем гидрогеологические изменения как внутри самой горы, так и на подступах к ней. Чем все это закончится — сейчас трудно предугадать даже специалистам.

К глубочайшему сожалению, аналогичные проблемы переживает и другая Замковая гора. Теперь уже у нас — в Новогрудке, столице «короля Литвы» Миндовга (Миндаугаса).



Новогрудская Замковая гора повыше вильнюсской на 180 метров. Оползни не щадят и ее, а Костельную башню на вершине сей горы удерживают пока — надолго ли? — только мускулистые руки стальной конструкции. Остается уповать лишь на то, что и в данном случае легенды, а их у Новогрудского замка не счесть, все-таки окажутся прочнее стали. Бессмертное перо литвина Мицкевича, уроженца Новогрудчины, — тому порукой!

Litwo, Ojczyzno moja!
…
О Навагрудскі край — мой родны дом…
…
Все в том краю лишь нам принадлежало,
Все помню, что тогда нас окружало.

Экскурсия "Дорогой замков" в Виаполе — каждый четверг https://viapol.by/assembly/7.2.htm

22 марта 2018 г.

Или то, что зримо мне,
Всё есть только сон во сне?
Эдгар По

Будем откровенны: люди жутко любят рассказы о призраках, привидениях, выходцах с «того света» и о прочих зловещих фантомах. Как бы эти легенды порой ни леденили кровь и ни заставляли бешено биться сердце, а — вот поди ж ты! — страстно хочется оказаться в «царстве теней», разузнать подробнее, как да что там происходит, — словом, заглянуть за горизонт быстротечной жизни нашей — в жизнь вечную, загробную, таинственную...


В самом деле, стоит иному экскурсоводу от избытка чувств лишь заикнуться о Черной Панне в Несвиже или о Белой Даме и чернеце у руин Гольшанского… да нет же, «Черного замка Ольшанского», — как тотчас загораются глаза экскурсантов, совсем потухшие было от обилия исторических фактов, имен, дат, которые только что обрушивались могучим словесным потоком из уст того же самого рассказчика…

Правда, кое-кто сразу же резко возразит как отрежет: «Да будет вам чудить, выдумки это, побасёнки!» Однако такого Фому-неверующего еще Гоголь в свое время испепелил глаголом: «Побасёнки!.. Но мир задремал бы без таких побасёнок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души». Ну, а что сказал бы в сердцах такому Фоме ровесник Гоголя — американец Эдгар По, мастер «литературы ужасов», который после кончины сам стал привидением в собственном доме в Балтиморе, где теперь устроен музей привидений, — так вот, что сказал бы он — уж лучше к ночи и не вспоминать! Откройте-ка на досуге его знаменитую поэму «Ворон»…

А теперь, нагнав страху немерено, поговорим о грозном и завораживающем призраке пани Ядвиги, что бродит и доныне у «Черного шляха» — вот уж пятьсот лет! Об этом историческом персонаже в 1998 году поведал в своей историко-детективной повести «Черный шлях» Константин (Кастусь) Тарасов, с которым судьба свела меня тогда, когда его уже по праву именовали «талантливым продолжателем литературной традиции Владимира Короткевича», «знатоком истории, ее материального мира вместе с тайными движениями человеческой души».



В 2008 году в издательстве «Рифтур» возник многообещающий проект серии «Путеводитель-детектив», в котором мы должны были выступить дуэтом: Константин Иванович в качестве автора новеллы или повести, а ваш покорный слуга — как комментатор исторических коллизий предложенных сюжетов. К великому сожалению, проект так и не был реализован, но знакомство с К. Тарасовым стало для меня незабываемым подарком! Вот тогда-то и родился нижеследующий комментарий к «Черному шляху»…

В повести «шлях» обозначен как участок старинной дороги от Ошмян к Вильне. При этой дороге, в описываемые автором 1501–1507 годы, стояли Медники (ныне Мядининкай) со средневековым замком ХIII столетия — его можно увидеть и теперь, следуя из Минска в Вильнюс. Прежде этот замок, вместе с соседним Кревским, входил в систему своеобразного оборонительного щита, воздвигнутого нашими предками на пути немецких рыцарей. Суровый облик этой цитадели, сложенной из камня и кирпича, с оборонительной башней, прежде достигавшей в высоту 30 метров, предстает перед глазами путешественников всякий раз, едва лишь промелькнет государственная граница, появившаяся здесь в начале 1990-х годов.

И хотя в наши дни параллельно старой дороге пролегла современная автомагистраль М7/Е28, шлях по-прежнему не забыт: он кружит, ведет от одной деревни к другой. А на полпути от Ошмян к Медникам, неподалеку от нынешних придорожных деревень Ровное Поле и Журавы, некогда стоял двор Ядвиги Русиновской — главной героини повести.



…Начало ХVI столетия было, мягко выражаясь, не самым спокойным временем в отечественной истории. Главой государства, объединившего благодаря Кревской унии (1385) земли Великого княжества Литовского и Королевства Польского, был в ту пору внук Владислава-Ягайло — Александр. Слабовольный и болезненный, он не смог активно противостоять экспансионистским устремлениям своего восточного соседа — Великого княжества Московского и его правителей: великого князя московского Ивана III, «собирателя земель русских», и его сына Василия III. При них окончательно распалась Золотая Орда и завершилось объединение русских земель под скипетром Москвы.



После сокрушения (1453) турками «Второго Рима» — столицы Византии Константинополя — призрак «Третьего Рима», уже московского, туманил головы этих правителей, которые мнили себя законными наследниками «империи Рюриковичей», а потому вели одну за другой войны с ВКЛ. «Политическая» женитьба Александра на старшей дочери Ивана III — Елене не только не принесла желанного мира, но и еще сильнее осложнила отношения противоборствующих монархов. Более того, после смерти Александра Василий III настойчиво, хотя и безрезультатно, добивался для себя титула великого князя литовского. В борьбу между Вильней и Москвой по инициативе последней были втянуты силы Крымского ханства. В 1505 году крымчаки-татары дошли до Слуцка, Минска, Лиды, Новогрудка, угнали в плен десятки тысяч человек…

Войны, разорение шляхетских и крестьянских дворов породили в стране анархию и всплеск преступности — судебные документы того времени красноречиво об этом свидетельствуют. Колоритная фигура разбойницы Русиновской, оказавшись на виду у современников, не затерялась в архивах даже много-много столетий спустя, что и неудивительно: ведь безжалостным вершителем судеб человеческих на «Черном шляхе», по воле житейских обстоятельств, стала знатная шляхтянка да к тому же — очень красивая женщина…

Благодаря отточенному перу Константина Тарасова можно легко перенестись на пятьсот лет назад в те места, где залихватски орудовала своим грозным чеканом Ядвига с лицом, «как у ангелов на образах», пока на ее преступном пути не вырос судья Ванькович…



Разумеется, пересказывать острый сюжет, мастерски выстроенный автором на документальных свидетельствах, — занятие совсем пустое. Куда лучше взять в руки книгу! Тем более что белорусский вариант повести (под названием «Здань Чорнага шляху») в 2016 году вышел в минском издательстве «Попурри». А еще ранее, в 2008 году, по мотивам повести Константина Тарасова драматург Алексей Дударев написал пьесу «Ядвига», поставленную на сцене Национального академического театра им. Янки Купалы.

Итак, дорогой читатель, если вы при случае поедете в Вильнюс или вдруг станете просто колесить по околицам Ошмян, где сохранилось столько чудесных памятников, включенных в маршруты «Виаполя» (загляните, например, в наш «Путеводитель»), то не забывайте при этом о жестокосердной красавице — пани Ядвиге. Она ведь по-прежнему обитает в тех краях! А народ неспроста говорит: чем черт не шутит, пока бог спит…

15 марта 2018 г.

Синагоги
Вся культура — из культа.
Николай Бердяев

Он был долог, очень долог, — этот путь в Землю Обетованную, что пролег для еврейского народа через тысячелетия и континенты… От заключенного Богом с Авраамом Завета, во исполнение которого была обещана праотцу евреев и его потомкам земля Ханаанская («земля, текущая молоком и медом»), до основания на этой земле 70 лет тому назад, в 1948 году, Государства Израиль отшумело ни много ни мало почти сорок столетий…


За эти века евреи то приходили, то уходили, то были изгоняемы, угоняемы в рабство из Земли Обетованной, то вновь возвращались в нее… Их история, по праву названная Священной историей, знала все: триумфы «золотого века» царей иудейских Давида и Соломона, трагедии и унижения пленений, тысячелетия «жизни в рассеянии», когда подавляющее большинство народа кочевало по миру, вполне оправдывая свое имя: евреи — на иврите «иврим», что означает: «пришельцы», «переселенцы»…

Рассеиваясь-расселяясь среди других народов, они разделяли с последними все превратности собственной и чужой судьбы, но сохраняли в душе, в сердце, в привычках, в житейском укладе неколебимую никакими, даже самыми грозными и жертвенными, испытаниями приверженность к той вере отцов и праотцов, что была скреплена Заветом с Богом, согласно преданию, в городе-государстве Харране.



География вынужденных путешествий еврейского народа потрясает воображение: Сирия, Антиохия, Курдистан, Аравия, Армения, Малая Азия, Греция, Македония, столица великой империи Рим, Испания, Африка — от гор Ливийских до Эфиопии и египетской Александрии… Как тут не вспомнить александрийского писателя Филона, утверждавшего, что «иудеи не как другие народы, запертые в границах своей страны: они обитают почти по всему миру и расселились по всем материкам и островам»!



При всем том, однако, это «великое рассеяние» вовсе не означало потерянности или, точнее, затерянности «переселенцев» между иными племенами и народами, ибо и в этих, крайне неблагоприятных для национальной консолидации обстоятельствах евреи составляли, вне всякого сомнения, один народ, связанный между собой неразрывными, воистину магическими узами… Сплетала эти узы вокруг себя Вера — Закон Моисеев, Священное Писание.

Рушились старые монархии и империи. На их месте появлялись новые. Гордый Рим сделался властелином мира. Языческого мира, который, стоя у края бездны нравственного падения, изверился в своих многочисленных богах и отчаянно искал Бога истинного, единого. И Он явился из среды иудеев — Иешуа Машиах, по-гречески — Иисус Христос, по-русски — Спаситель Мессия (Помазанник). С Него начался Новый Завет, родилась новая религия — Христианство, на вселенском фундаменте которой будет выстроено величественное здание европейской и общечеловеческой культуры и цивилизации. А иудеи? Став первыми христианами и понеся за это очередные немалые жертвы, они отдадут Христа новообращенным народам — и станут ждать другого Мессию. И вновь отправятся в неизведанный путь…



Дороги приведут этих вечных странников в Великое княжество Литовское, на землю, которая ныне называется Беларусью, Литвой, Украиной. Они поселятся в Священной Римской (Германской) империи, в Королевстве Польском. На исходе ХVIII столетия евреи окажутся в пределах Российской империи. И повсюду, куда бы ни привел их Случай или Божий Промысел, оставят они свой неизгладимый след.

Пожалуй, ярче всего этот след был явлен в сакральной жизни, материальным воплощением которой стала синагога. Само это слово в переводе с греческого значит: «собрание», «дом собраний». Многие исследователи полагают, что синагоги появились в пору Вавилонского пленения иудеев и после возвращения их в VІ веке до н.э. в Палестину эти дома для молитвенных собраний стали строить как во всех более или менее значительных городах Святой Земли, так и за ее пределами. Храмами в строгом смысле слова синагоги не являются, ибо в них отсутствует алтарь, а главное — у евреев мог быть только один храм, что служило выражением веры в существование единого Бога — Ягве.



Поначалу святилищем Ягве во времена пророка Моисея был переносной походный храм — Скиния (по-гречески: «шалаш», «шатер») с Ковчегом Завета. Скинию заменил Иерусалимский храм, возведенный израильским царем Соломоном и разрушенный вавилонским царем Навуходоносором. Позже Зоровавелем на месте первого был поставлен Второй храм, уничтоженный римлянами в 70 году. С той поры евреи остались без Храма, если не считать уцелевшей ограды западной стены Второго храма, известной сегодня как «Стена Плача».

В отсутствие Храма синагоги стали местом для молитвенных собраний, происходивших каждую субботу («шаббат»). Вписываясь в исторические ландшафты разных стран, синагоги отражали в своем внешнем облике архитектурные веяния той или иной эпохи, но при этом недвусмысленно подчеркивали свою конфессиональную обособленность, индивидуальность. Что касается интерьеров синагог, то неизменным был их абстрактно-аллегорический строй как следствие самого духа иудаизма, пронизанного многозначной символикой. Редкие, но все же встречающиеся примеры проникновения образов вещного мира в декоративное оформление синагог лишь подчеркивают общую тенденцию рассудочной метафоричности синагогальных интерьеров.



Синагога была и остается для еврея очагом духовности, национального единения и самоидентификации… Тем светом во мраке мировых блужданий, который не дал сбиться с пути в Землю Обетованную. И вот уже сам собой державно всплывает в памяти библейский «столп огненный», что вел завороженного Моисея и его народ из египетского плена — к свободе, к земле, обещанной Богом, шествовавшим во главе этой торжественно-лучезарной процессии!

Сорок лет Исхода обернулись сорока столетиями Восхождения из рабства заблуждений к новым духовным открытиям, к себе самому — тоже новому... Так число «сорок» в бытии народа обрело очертания некоей парадигмы самоотверженности, а желанная избранность воочию предстала не столько щедрым подарком небес, сколько — нежданно-негаданно — тяжелейшей ношей…



«Лэх-лэха!» («Встань и иди!») — с этим призывом обратился Бог к Аврааму. Через две тысячи лет с такими же словами обратится к своим ученикам-апостолам Иисус Христос. Пора пойти и нам… Не спеша, пристально вглядываясь в облик синагог, уцелевших на нашей земле (в Гродно, Слониме, Пинске, Мире, Ивье, Ружанах, Столине, Ошмянах, Могилеве и т.д.) и включенных во многие экскурсионные маршруты «Виаполя». Эти памятники хранят для нас ароматы безвозвратно ушедшего времени. И в наши дни обретают новое звучание, как Гродненская синагога, которая ведет свое начало из ХVI века и после недавней реставрации стала еще и музеем истории и культуры здешней еврейской общины, филиалом Гродненского музея истории религии.

Экскурсия в Гродно с посещением синагоги — см. https://viapol.by/belarus.htm

10 марта 2018 г.

Что такое экватор? Виртуальная линия, которая делит Землю пополам. А что такое белорусский экватор? Ось, на которой все держится и держалось. Самый старый "шлях", по которому воины из Западной Европы шли на восток и войска с востока шли на запад. Дорога, которая всегда была самой "технологически" передовой, вначале брукованой, затем железнодорожной. Олимпийка, встречающая первую в истории Советского Союза Олимпиаду. Туристский шлях, вдоль которого сосредоточены все (ну или очень многие) туристские достопримечательности страны. Знаменитая книга-перевертыш 1981 года издания с двумя титулами: прочитал до середины (от Бреста до Минска) — переверни и читай дальше до середины (от Орши до Минска).


Вот мы и решили сделать экскурсию "По обеим сторонам белорусского экватора". Маршрут? Ишкольдь — Снов — Вольно — Столовичи — Заосье — Городище — оз. Свитязь. Наряду с широко известными объектами здесь есть и малоизвестные Столовичи. О них и пойдет речь в тексте Анатолия ВАРАВВЫ "Стволовичское командорство мальтийцев" (из книги "Этюды о Беларуси"):



Свернув под Барановичами с «белорусского экватора» на 50-километровое новогрудское шоссе, сразу же ощущаешь, как меняется и ритм жизни, и, кажется, самый бег времени. История начинает свой неторопливый рассказ о былом, едва на горизонте обрисуются контуры деревни Столовичи и ее древней святыни. Ныне это православная церковь, а в прошлом — костел Св. Иоанна Крестителя.



Начало ему было положено Лоретанской каплицей, сооруженной тут в память Святого Дома Богоматери, что по легенде был перенесен ангелами из Назарета в итальянский город Лорето. Эту столовичскую каплицу, где размещалась копия широко известной лоретанской статуи Черной Мадонны (Madonna Macerata), заложил командор Мальтийского ордена Зыгмунт Кароль Радзивилл в ХVІІ столетии, а уже к середине ХVІІІ века каплица была включена в костел, который, обретя под опытной рукой знаменитых архитекторов Иоганна Глаубица и Иосифа ІІІ Фонтана изысканные формы «виленского» барокко, превратился в главный храм местных кавалеров этого ордена. Примечательно, что даже опорные столбы в храме были выполнены в форме стилизованного восьмиконечного мальтийского креста.

В ту пору Столовичи именовались Стволовичами. И основанное отцом Зыгмунта Кароля — Миколаем Крыштофом Радзивиллом Сироткой стволовичское командорство мальтийцев стало первым в Речи Посполитой представительством одного из самых могущественных и прославленных духовно-рыцарских орденов Европы. Возник Мальтийский орден в Палестине в начале ХІІ века и в отличие от обычных монашеских орденов набирался из молодых людей знатного происхождения, которые служили Господу не молитвами и переписыванием Библии, а сражаясь на поле брани против иноверцев.



Таков был и Зыгмунт Кароль. Избрав себе судьбу воина Христова и аскета, он прожил жизнь рыцаря без страха и упрека и по смерти удостоился от своих собратьев по ордену высокой чести: его скульптура была поставлена в соборе Св. Иоанна Крестителя в столице Мальты — городе Ла-Валетта. На родине о нем и сегодня напоминает нам эффектная барочная святыня на бывшей рыночной площади в Столовичах.
Площадь эта в свое время была хорошо знакома Адаму Мицкевичу, который вместе с друзьями не раз приезжал сюда на шумные ярмарки. Окрестности тогдашнего местечка Столовичи он запечатлел в своей ранней, окрашенной мистическим настроением балладе «Тукай», которая так и осталась неоконченной.

Смотрите экскурсию "По обеим сторонам белорусского экватора" https://viapol.by/corporate/bel-1.24.htm

4 марта 2018 г.

На днях в Ницце, прямо с катеров, бравые капитаны щедро одаривали женщин, что стояли на Лазурном берегу, охапками нежных мимоз… Стало быть, женский праздник у дверей!


Ровно 110 лет тому назад в Нью-Йорке состоялась многотысячная демонстрация женщин за свои права на свободу. И ныне там же ничуть не утихают, а, наоборот, все более яростно разгораются страсти по свободе. Теперь уже — по свободе от харассмента. Лозунги звучат негодующие и бескомпромиссные: «Эй вы, не приставайте к нам!», «Me too!» Уже есть тяжело раненные в телевизионных боях — главным образом среди публично известных и финансово состоятельных мужчин, с которых… да, таки есть что взять — в оплату за утраченное некогда целомудрие. А эти бедолаги, еще недавно с лучезарными улыбками на холеных лицах ловеласов, моментально посерели, лишившись репутации, и оказались на грани разорения, да еще в ожидании повесток в суд... Таков размах крыльев женского порыва к свободе! И вот к очередной юбилейной дате этой битвы прекрасной половины человечества мы дружно подошли — без преувеличения — всеми континентами…

Но — снизим сразу же накал политических, интеллектуальных, сексуальных, бытовых и иных претензий одних к другим, а поговорим-ка лучше о том, как «женская тема», артикулированная в начале ХХ века за океаном, была трепетно и зримо отражена в советском монументальном искусстве и как ныне она же предстает в наших городах и весях памятниками, присутствующими — вольно или невольно для себя — на экскурсиях…



Минск. Широким проспектом шагаю, и радостно мне от всего, что вижу вокруг. А вижу — большую толпу железобетонных женщин и мужчин у входа во Дворец культуры профсоюзов на Октябрьской площади. Это привезли после ремонта те самые статуи, которые, изображая «Мир» и «Труд» через «мужское» и «женское», более полувека холодно-бесстрастно смотрели на прохожих и проезжих с высоты здания, похожего на древнегреческий Парфенон… Их всех ваяли лишь декорации ради! И при этом в мартеновскую печь монументальной пропаганды бросали все, что под руку попадется: от рассыпающегося при непогодах, крашеного гипса и сурового гранита — до благородного мрамора и надменной бронзы.

Однако чаще всего мастера по производству массовой скульптуры использовали в качестве «материи искусства» железобетон! Как-никак это сама нерушимость, фундаментальность, если угодно — символ вечности сотворенного и прославляемого ваятелем. Но вот прошло время — и казавшийся незыблемым железобетон дал трещину. Не столько в прямом, сколько в фигуральном смысле этого слова.

…На постаменте — тетка, которую вполне можно было бы счесть за дядьку. Обутая в кованые ботинки, которые сейчас носит спецназ. Тетка имеет грудь широкую, как страна. Лицом пусть и не козырная красавица, зато не худосочная, а конкретно в теле... Она куда-то идет, и встречный ветер развевает ее широкие штаны-шаровары так, что до полного неприличия прорисовывается вся ее… как бы это выразиться деликатно… тазобедренная часть.

Современные молодицы, небрежно щеголяющие оголенными пупками, должны просто задохнуться от зависти, видя, что сделала в реале, задолго до их куцей моды, эта брутальная женщина-мутант! Никакие гламурные журналы, сколько бы они ни корпели над женским телом, не достигнут такого убойного эффекта, какого легко, шутя, задорно играя анатомией, добился неизвестный нам создатель этого уникального монумента…

Читатель, вы уже хотите бежать туда опрометью, ехать, лететь через океан, чтобы воочию, а не в моем бледном пересказе увидеть сие чудо пластического искусства? Вам нужен только адрес? Пожалуйста, сквер по улице 8 Марта в досточтимом городе с милым женским именем Лида, куда, кстати, проложены не один и не два экскурсионных маршрута «Виаполя» — можем, если что, туда доставить…

Есть в Лиде и другая женщина, тоже рубенсовских форм. Эта взгромоздила на левое плечо резвое дитя, которое заходится от смеха (почему или в связи с чем оно смеется без причины — неясно; впрочем, вообще-то понятно: «Эх, хорошо в Стране Советской жить!»). Чувствуется в этом интригующем дуэте некий парафраз, робко начал бы толковать иной искусствовед, из иконографических изображений божественного материнства. Но, простите, в поголовно атеистической стране… Тогда что же это? Да ничего: просто навеяло однажды от избытка чувств — и вот до сих пор веет!

«Мадонна» из Воронова (и туда мы заезжаем!) в одной руке держит серп, а в другой — ребенка без ножки. Выглядит зловеще… В деревне Красная Звезда Клецкого района, былом знаменитом имении Радзивиллимонты (кстати, включенном в маршрут «Радзивиллиада»), приезжих приветствует добрая женщина: она птичку на волю выпускает, потому что «птичку жалко», а у ребенка ручка тем временем куда-то потерялась... Ох уж эти дети!

Ну что ж, пожалуй, передохнем от монументов на тему «Женщина и материнство», и зададимся отнюдь не праздным вопросом: поскольку с этими памятниками люди живут бок о бок десятилетиями, взяли ли они что-либо от них для своего культурного развития? Дать ответ крайне затруднительно. Равно как и невозможно понять, сколько еще простоят на земле эти угрюмые статуи: «Девушка с веслом», «Женщина-Земля со спутником», скорбящая или пафосно-ликующая «Родина-мать» с мечом или фанфарами… У дорог, на улицах, проспектах, площадях, в парках и скверах, во дворцах и в других общественно значимых местах видим мы эти мозолящие глаза «шедевры» по сей день…

А не настало ли в конце концов время убрать это тиражированное в несчетных экземплярах «искусство», давно пережившее и себя, и свою эпоху? Куда его деть? Да вовсе не проблема найти для него отдельное, по-своему «сакральное» место. Наши соседи-литовцы назвали такое место под городом Друскининкай «Грутас-парк». Появись такой парк у нас, какие воистину сказочные экскурсии можно было бы там проводить, в том числе и на 8 Марта, — Шахерезада обзавидуется…



Возвратимся, однако, к празднику, ибо ну очень хочется закончить все-таки на медово-мимозной ноте… Политические даты, старея, линяя, тускнея, наполняются со временем новым смыслом. Так случилось и с 8 Марта! Вряд ли сейчас кто-нибудь у нас ежегодно, в начале марта, вспоминает американских женщин, или немецких революционерок Клару Цеткин и Розу Люксембург, или многих иных, кто способствовал становлению официального ритуала «Международного женского дня». Так или иначе, состоялась «перемена пейзажа», как нынче принято выражаться.

Сегодня этот мартовский день ассоциируется прежде всего с приходом Весны — началом новой жизни, воплощенной самой Природой в женском естестве. Утратив свою политическую злободневность и феминистскую окраску, 8 Марта стало ни много ни мало Днем мужских признаний — для каждого они свои — женщинам в любви и верности. У Владимира Высоцкого это признание, обращенное к Марине Влади, с которой он, в свои тридцать, в разгар любви, бродил по берегу озера Литовка под Новогрудком, облеклось позже в такие строки:

Мне меньше полувека — сорок с лишним.
Я жив, двенадцать лет тобой храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.

22 февраля 2018 г.

Чу! В магазинах суета сует... На кухнях готовятся тазики оливье и селедки под шубой... Ждут не дождутся своего часа, перемигиваясь, бутылки с крепкими напитками… Словом, страна, по советской табели о праздниках, готовится к 100-летнему юбилею «боевого крещения» РККА, ставшей впоследствии Советской армией, а теперь — по историческому наследству — и Белорусской армией. 23 февраля ныне без особых колебаний именуют просто «мужским» днем, «типо» — «Днем мужика»! Казалось бы, история праздника возвращает нас к событиям под Псковом и Нарвой, а на самом-то деле начало этим оливье-событиям тут, в Беларуси, куда Первая мировая война пришла осенью 1915 года и бушевала здесь два с половиной года…


Есть в Сморгонском районе старинное местечко Солы, включенное в несколько экскурсий «Виаполя». Попадая туда, как не залюбоваться здешним костелом Девы Марии Ружанцовой 30-годов минувшего века! Эффектный памятник модерна просто сам лихо бросается в глаза, просится в фотоаппараты и мобильные телефоны. А рядом с ним стоит скромное здание местного сельсовета, на котором беломраморная доска сухо сообщает об очень важном событии в ходе упомянутой войны.



Здесь 5 декабря (н.с.) 1917 года на переговорах были приостановлены военные действия вдоль всей линии фронта от местечка Видзы на севере Беларуси до Припяти — на юге. Перемирие было подписано членом Военно-революционного комитета Западного фронта рядовым С.Е. Щукиным и представителями командования германского Восточного фронта. Рассказывая об этих событиях, ваш покорный слуга всегда добавлял экскурсантам, что, к сожалению, дальнейшая судьба этого рядового неизвестна. В самом деле, и специальная литература на эту тему, и всезнающий Интернет глухо молчали, и это наводило на мысли о том, что судьба его, по всей видимости, была трагической...



И вот летом 2017 года на экскурсии у меня в автобусе оказалась милая супружеская пара: Светлана Шидловская и Сергей Нехамкин. Оба талантливые журналисты. Светлана часто рассказывает на страницах «Вечернего Минска» об экскурсионных маршрутах «Виаполя», и в очередной раз за впечатлениями она отправилась на экскурсию «Белорусская мозаика» в… свой день рождения. А это для турфирмы дорогого стоит, за что и полагается новорожденному обязательно фирменный сувенир! Подойдя ко мне после костела, Сергей Владимирович обрадовал, можно сказать — огорошил, прекрасной новостью:

– Да нет же, рядовой Щукин, который был тут, в Солах, на переговорах сто лет тому назад, не исчез, не растворился. И я готов поделиться не без труда найденными сведениями о нем.



Случаются же в жизни экскурсовода такие подарки! И вот из вороха источников и публикаций С. Нехамкина проступили наконец живые черты этого неординарного человека Щукина… Переговоры о перемирии происходили в здании штаба немецкой дивизии, который находился там, где сейчас, неподалеку от костела, располагается местный мехстан. Центральной немецкой фигурой на переговорах был генерал-майор фон Зауберцвейг. Напротив высокого и седого германского руководителя сидел 24-летний солдат Степан Щукин. Именно он возглавлял делегацию от Военно-революционного комитета Западного фронта, которая прибыла из Минска.

Руководителем Степана Ефимовича выбрали не случайно. Большевик Щукин был эрудированным человекам, хорошо говорил по-немецки. Поначалу генерал Зауберцвейг скептически смотрел на этого светловолосого молодого человека, бойко оперировавшего юридическими терминами, но в конце концов согласился с его доводами — и перемирие (первое в ходе войны между немецкими и российскими войсками) было заключено!



После революции и гражданской войны Степан Щукин работал в Постоянном представительстве СССР во Франции, в исполкоме Коминтерна. Участвовал в Великой Отечественной войне. После войны был профессором высшей партийной школы при ЦК ВКП(б), специалистом по философии и литературоведению, членом Союза писателей СССР, свободно вел преподавание на немецком и французском языках. Умер в июле 1955 года в возрасте 62 лет и похоронен в Москве.

Ну а какое все это имеет значение к празднику 23 февраля — спросит требовательный читатель. Отвечу: самое непосредственное! Ибо История всегда (!) слагается из нерасторжимых звеньев единой цепи событий. Ни одно из этих звеньев нельзя изъять — иначе цепь распадется. Так вот, вслед за подписанием перемирия в Солах переговоры, теперь уже о заключении мира, были перенесены в Брест-Литовск. В итоге они были скандально сорваны Львом Троцким (который и станет впоследствии вместе с Михаилом Тухачевским создателем РККА). Ответ со стороны немцев не заставил себя долго ждать. Немецкие командование, отвергнув перемирие, захватило почти всю Беларусь — немцы дошли до Пскова, где большевики потерпели сокрушительное поражение и под угрозой падения своего режима вынуждены были 23 февраля (!) на экстренном заседании ЦК ВКП(б) принять немецкие условия своей капитуляции, а 3 марта 1918 года подписать в Белом дворце Брестской крепости мир, который Ульянов (Ленин) сам называл «похабным».



А затем — всё та же стальная цепь событий — 25 марта 1918 состоялось провозглашение в оккупированном немцами Минске Белорусской Народной Республики. История продолжала развивать свой свиток (именно так называется один из разделов экскурсионных программ «Виаполя»).

И вот вновь отчетливо слышу я немой вопрос читателя этого сюжета: «Хорошо, но почему же дата поражения — 23 февраля — стала праздником?» Разумеется, она поздняя и условная, что в истории, кстати сказать, не редкость. Праздником рождения РККА власти «прикрыли» сразу два события, в равной степени болезненных для большевиков. Это и пораженческое заседание ЦК ВКП(б); это — как ни парадоксально сие прозвучит — и начало Февральской буржуазной революции в России. Она пришлась как раз на 23 февраля, но по старому, действовавшему еще в России в 1917 году юлианскому стилю. Последний был отменен в январе 1918 года, и началом Февральской революции в этом летосчислении стало… 8 марта! Вы не догадываетесь, к чему я клоню? Как всякий раз говорит «со значением» один известный телевизионный пропагандист: «Совпадение? Не думаю».

Однако 8 Марта — уже совсем другая история. И совсем другой праздник. А нам бы пока управиться с уже готовыми к употреблению оливье да селедкой под шубой. С праздником всех «мужиков», и не только их! Почаще бывайте на экскурсиях «Виаполя». В будни и праздники. Не пожалеете. Мы любим Историю и истории…

Экскурсия "Белорусская мозаика" Маршрут СБ-1.17.1: Залесье — Сморгонь — Солы — Островец — Гервяты https://viapol.by/assembly/1.17.1.htm