На днях в Ницце, прямо с катеров, бравые капитаны щедро одаривали женщин, что стояли на Лазурном берегу, охапками нежных мимоз… Стало быть, женский праздник у дверей!


Ровно 110 лет тому назад в Нью-Йорке состоялась многотысячная демонстрация женщин за свои права на свободу. И ныне там же ничуть не утихают, а, наоборот, все более яростно разгораются страсти по свободе. Теперь уже — по свободе от харассмента. Лозунги звучат негодующие и бескомпромиссные: «Эй вы, не приставайте к нам!», «Me too!» Уже есть тяжело раненные в телевизионных боях — главным образом среди публично известных и финансово состоятельных мужчин, с которых… да, таки есть что взять — в оплату за утраченное некогда целомудрие. А эти бедолаги, еще недавно с лучезарными улыбками на холеных лицах ловеласов, моментально посерели, лишившись репутации, и оказались на грани разорения, да еще в ожидании повесток в суд... Таков размах крыльев женского порыва к свободе! И вот к очередной юбилейной дате этой битвы прекрасной половины человечества мы дружно подошли — без преувеличения — всеми континентами…

Но — снизим сразу же накал политических, интеллектуальных, сексуальных, бытовых и иных претензий одних к другим, а поговорим-ка лучше о том, как «женская тема», артикулированная в начале ХХ века за океаном, была трепетно и зримо отражена в советском монументальном искусстве и как ныне она же предстает в наших городах и весях памятниками, присутствующими — вольно или невольно для себя — на экскурсиях…


Минск. Широким проспектом шагаю, и радостно мне от всего, что вижу вокруг. А вижу — большую толпу железобетонных женщин и мужчин у входа во Дворец культуры профсоюзов на Октябрьской площади. Это привезли после ремонта те самые статуи, которые, изображая «Мир» и «Труд» через «мужское» и «женское», более полувека холодно-бесстрастно смотрели на прохожих и проезжих с высоты здания, похожего на древнегреческий Парфенон… Их всех ваяли лишь декорации ради! И при этом в мартеновскую печь монументальной пропаганды бросали все, что под руку попадется: от рассыпающегося при непогодах, крашеного гипса и сурового гранита — до благородного мрамора и надменной бронзы.

Однако чаще всего мастера по производству массовой скульптуры использовали в качестве «материи искусства» железобетон! Как-никак это сама нерушимость, фундаментальность, если угодно — символ вечности сотворенного и прославляемого ваятелем. Но вот прошло время — и казавшийся незыблемым железобетон дал трещину. Не столько в прямом, сколько в фигуральном смысле этого слова.

…На постаменте — тетка, которую вполне можно было бы счесть за дядьку. Обутая в кованые ботинки, которые сейчас носит спецназ. Тетка имеет грудь широкую, как страна. Лицом пусть и не козырная красавица, зато не худосочная, а конкретно в теле... Она куда-то идет, и встречный ветер развевает ее широкие штаны-шаровары так, что до полного неприличия прорисовывается вся ее… как бы это выразиться деликатно… тазобедренная часть.

Современные молодицы, небрежно щеголяющие оголенными пупками, должны просто задохнуться от зависти, видя, что сделала в реале, задолго до их куцей моды, эта брутальная женщина-мутант! Никакие гламурные журналы, сколько бы они ни корпели над женским телом, не достигнут такого убойного эффекта, какого легко, шутя, задорно играя анатомией, добился неизвестный нам создатель этого уникального монумента…

Читатель, вы уже хотите бежать туда опрометью, ехать, лететь через океан, чтобы воочию, а не в моем бледном пересказе увидеть сие чудо пластического искусства? Вам нужен только адрес? Пожалуйста, сквер по улице 8 Марта в досточтимом городе с милым женским именем Лида, куда, кстати, проложены не один и не два экскурсионных маршрута «Виаполя» — можем, если что, туда доставить…

Есть в Лиде и другая женщина, тоже рубенсовских форм. Эта взгромоздила на левое плечо резвое дитя, которое заходится от смеха (почему или в связи с чем оно смеется без причины — неясно; впрочем, вообще-то понятно: «Эх, хорошо в Стране Советской жить!»). Чувствуется в этом интригующем дуэте некий парафраз, робко начал бы толковать иной искусствовед, из иконографических изображений божественного материнства. Но, простите, в поголовно атеистической стране… Тогда что же это? Да ничего: просто навеяло однажды от избытка чувств — и вот до сих пор веет!

«Мадонна» из Воронова (и туда мы заезжаем!) в одной руке держит серп, а в другой — ребенка без ножки. Выглядит зловеще… В деревне Красная Звезда Клецкого района, былом знаменитом имении Радзивиллимонты (кстати, включенном в маршрут «Радзивиллиада»), приезжих приветствует добрая женщина: она птичку на волю выпускает, потому что «птичку жалко», а у ребенка ручка тем временем куда-то потерялась... Ох уж эти дети!

Ну что ж, пожалуй, передохнем от монументов на тему «Женщина и материнство», и зададимся отнюдь не праздным вопросом: поскольку с этими памятниками люди живут бок о бок десятилетиями, взяли ли они что-либо от них для своего культурного развития? Дать ответ крайне затруднительно. Равно как и невозможно понять, сколько еще простоят на земле эти угрюмые статуи: «Девушка с веслом», «Женщина-Земля со спутником», скорбящая или пафосно-ликующая «Родина-мать» с мечом или фанфарами… У дорог, на улицах, проспектах, площадях, в парках и скверах, во дворцах и в других общественно значимых местах видим мы эти мозолящие глаза «шедевры» по сей день…

А не настало ли в конце концов время убрать это тиражированное в несчетных экземплярах «искусство», давно пережившее и себя, и свою эпоху? Куда его деть? Да вовсе не проблема найти для него отдельное, по-своему «сакральное» место. Наши соседи-литовцы назвали такое место под городом Друскининкай «Грутас-парк». Появись такой парк у нас, какие воистину сказочные экскурсии можно было бы там проводить, в том числе и на 8 Марта, — Шахерезада обзавидуется…


Возвратимся, однако, к празднику, ибо ну очень хочется закончить все-таки на медово-мимозной ноте… Политические даты, старея, линяя, тускнея, наполняются со временем новым смыслом. Так случилось и с 8 Марта! Вряд ли сейчас кто-нибудь у нас ежегодно, в начале марта, вспоминает американских женщин, или немецких революционерок Клару Цеткин и Розу Люксембург, или многих иных, кто способствовал становлению официального ритуала «Международного женского дня». Так или иначе, состоялась «перемена пейзажа», как нынче принято выражаться.

Сегодня этот мартовский день ассоциируется прежде всего с приходом Весны — началом новой жизни, воплощенной самой Природой в женском естестве. Утратив свою политическую злободневность и феминистскую окраску, 8 Марта стало ни много ни мало Днем мужских признаний — для каждого они свои — женщинам в любви и верности. У Владимира Высоцкого это признание, обращенное к Марине Влади, с которой он, в свои тридцать, в разгар любви, бродил по берегу озера Литовка под Новогрудком, облеклось позже в такие строки:

Мне меньше полувека — сорок с лишним.
Я жив, двенадцать лет тобой храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.