Владения Сапег герба «Лис» — одного из крупнейших и влиятельнейших магнатских родов в Великом Княжестве Литовском — были огромны и по форме подобны причудливому архипелагу в море Истории. Грозные военные штормы на этом море сменялись безмятежными мирными штилями. Щедрое солнце небесного благоволения временами затягивалось хмурыми тучами вражеской зависти и недоброжелательства. Бесцеремонная луна, заглядывая в дома избранных обитателей морских островов, видела там и кипение ума, и восторги таланта, и буйные оргии, и... Словом, жизнь текла своим чередом — капризная, непредсказуемая, как и сама погода. Приглашаем на экскурсию 29 июня по местам Сапег «Зельвенский кирмаш» https://viapol.by/assembly/1.26.htm
Архипелаг украшался великолепными замками, дворцами, многочисленными монастырями и храмами. Рай — всего через край! Чужестранцы, прослышав о чуде, зачастили сюда. Но вот однажды невиданной силы ураган пронесся над этой сказочной землей — и разметал ее избалованных жителей по всему свету — кого куда. Так распорядилась История, а ей не возразишь. Архипелаг стали обживать новые поселенцы. Обосновались они и в Зельве — ныне городском поселке Гродненщины.
В последнее время письменную историю Зельвы стали отсчитывать — вместо прежней, «энциклопедической» даты (1470) — от 1258 года, ссылаясь на то, что в Ипатьевской летописи упоминается-де некий населенный пункт, существовавший на месте нынешнего райцентра. Древнее поселение, как полагают, находилось в юго-восточной части современного городка — там, где над окрестностями возвышается пригорок на 20–25 метров. Вот под это сомнительное утверждение в Зельве в 2008 году был устроен праздник 750-летия! Ни много ни мало! Ну а к юбилею на бывшей Рыночной (теперь — Центральной) площади была открыта скульптура «Аннинский конь». Это милое создание — скорее, жеребенок, нежели конь, — тут появилось вовсе неспроста…
Ведь самым ярким событием в истории Зельвы на протяжении полутора веков был здешний кирмаш, начало которому положил привилей короля Августа ІІ Сильного, выданный 20 мая 1721 года трокскому каштеляну Антону Казимиру Сапеге. Хотя кирмаш был назначен в привилее «на день Св. Троицы», но проводили его ежегодно с 26 июля по 25 августа. И поскольку в день начала торгов по католическому календарю отмечается память Св. Анны, то кирмаш получил название Аннинского. А теперь несколько небесполезных, на наш взгляд, замечаний о самом наименовании торгов, ибо для этих целей пользуются по привычке двумя словами: «кирмаш» и «ярмарка». Оба слова пришли из немецкого языка. И ярмарка (Jahrmarkt) в дословном переводе означает «ежегодный торг». А кирмаш — видоизмененное словосочетание от Кirche и Messe — можно трактовать как торговлю, освященную церковью. Действительно, торги, как уже сказано, приурочивались к определенным дням церковного календаря — католического или православного. Так уж повелось, что слово «кирмаш» закрепилось в белорусском словаре, а «ярмарка» — в русском. И когда земли Беларуси вошли в состав Российской империи, власти начали бороться с этой вредной привычкой коренных жителей — называть ярмарки кирмашами, видя в таком словоупотреблении «польскую интригу» и торчащие уши католической церкви. Дело дошло до того, что стали даже отменять кирмаши в традиционно сложившие сроки и назначать ярмарки по собственному чиновничьему усмотрению. Народ же на такие, новоизобретенные ярмарки упорно не собирался, держа крепкий кукиш в кармане. В результате теперь у нас сплошные базары (по истолкованию филологов, это тюркское слово означает «торг, торжище»). Но оставим в стороне лингвистику, вернемся в Зельву и понаблюдаем за тем, как сюда во множестве съезжаются торговцы и покупатели. Что за народ, однако... «Ехаў Дзедка на кiрмаш, З iм на возе — Баба...» Это Кондрат Крапива — из ХХ века. А вот Юзеф Крашевский из ХІХ-го: «... с очень давнего времени Зельва и ее жители подчиняются удивительному правилу: одиннадцать месяцев в году они чахнут и только месяц — живут». И вправду, неутомимый романист и любитель отечественной истории нисколько не преувеличивает. Зельва жила томительным ожиданием этого шумного торгового праздника: сначала он был вне конкуренции среди подобных мероприятий в Великом Княжестве Литовском — потом умножил славу в Российской империи.
Зельвенский кирмаш считался среди белорусских купцов наиважнейшим после Лейпцигской ярмарки. Тут были представлены Пруссия и Прибалтика, Украина и Россия, Австрия и Италия, Дания и Швеция... Приезжали торговцы даже из Астрахани и Бухары. Сукна, кожи, меха, турецкий табак, китайский чай, швейцарский сыр, персидские платки, шали, кашемировые ткани... Но прежде всего — кони! Их табунами гнали и с Балкан, и из конюшен Сапег, Пацев, Радзивиллов… В местечке насчитывалось около тысячи жителей, а в базарные (ах, сорвалось-таки!) дни становилось вдвое-втрое больше. Купцы, торговцы, ремесленники, крестьяне, мещане, вельможное паньство, офицеры, чиновники, артисты, нищие, шулера, искатели приключений, гадалки... Уф! Переполненные корчмы, шинки, постоялые дворы, «кафехауз» (был, был такой ресторан!)... На большой торговой площади около двухсот лавок, крытых черепицей, два лéдника и колодец. Это сцена с реквизитом. Все остальное — неподражаемая, неугомонная, разноязыкая массовка, которой режиссер — господин Случай.
С утра все торгуются, продают, покупают. Вечером — театр, маскарад, выступления фокусников, акробатов, встречи в частных домах, заключение выгодных контрактов на доставку грузов, на аренду имений, фольварков, лесных угодий, мануфактур. «На ловлю счастья и чинов» слетались, как воронье, ушлые шляхтичи, предлагавшие свои услуги магнатам. Кому-то надо было срочно занять денег, кому-то — непременно отнять... Да разве лучше классика скажешь: «Всяк суетится, лжет за двух, и всюду меркантильный дух»! К 70-м годам ХІХ века Зельвенский кирмаш, увы, угасает. На смену периодичной, ярмарочной торговле неумолимо приходит стационарная, с которой мы живем и теперь. Между тем нет-нет да и вспомнятся колдовские «ярмарки краски», о которых так блистательно поведала в своем ностальгическом шлягере звезда польской эстрады Марыля Родович. Отшумел, отзвенел и — неужто растаял кирмаш-легенда? Да нет же, он жив и сегодня — но в совершенно другом исполнении. Каждый год, в конце августа, под занавес лета, он вновь дает о себе знать в Зельве!
А сохранилась ли в Зельве хоть какая-нибудь память о том, о старом кирмаше? Да, и, признаться, совершенно неожиданная! В книге «Архiпелаг Сапегаў» (2002) Валентин Дубатовка высказал и дельно обосновал смелое предположение о том, будто нынешняя Троицкая церковь в Зельве, что стоит рядом с бывшим Рынком, — это не что иное, как бывший театр Сапег, в котором некогда давались представления как для гостей владельцев Зельвы, так и для посетителей знаменитого кирмаша. Умирая, князь Александр Михал Сапега на смертном одре повелел своему сыну Франтишеку перестроить театр в католическую каплицу (сохранился текст завещания), что и было исполнено. Каплица впоследствии стала костелом. Последний сгорел в 1866 году, но его не стали восстанавливать — переделали в церковь в «русском» вкусе. А вот внутри ее, в алтаре, до сих пор сохранились загадочные перегородки и переходы — не иначе как бывшие актерские гримерки?.. И потом, колоннады в интерьере какие-то ну уж совсем странные для храма... Впрочем, воистину неисповедимы пути житейские что у зданий, что у людей. И в этом лишний раз убеждаешься, вспоминая судьбу Ларисы Гениюш (1910 — 1983) — поэта «з ласкi Божай», человека «з беларускай учэпістай гліны і з рабра прынямонскiх вярбiн». К Зельве она имеет самое непосредственное отношение, в ограде церкви ей поставлен памятник. Но это — уже совсем другая история… |
