Всякий раз, приближаясь к бывшей советско-польской границе 1921–1939 годов (а она всплывает на всех маршрутах, ориентированных на запад от Минска), мысленно погружаешься в ту противоречивую эпоху, когда на руинах погибших в Первую мировую империй постоянно появлялись и исчезали новые державы: Западно-Украинская Народная Республика, Донецко-Криворожская Республика, Белорусская Независимая Республика, Социалистическая Советская Республика Беларуси, Литовско-Белорусская ССР… Да вот еще в эту строку — Койдановская Независимая Республика (КНР), провозглашенная в октябре 1920 года в местечке Койданово — ныне районном центре Дзержинске! Всего три дня она просуществовала, а заставляет задуматься об очень многом и сегодня — почти сто лет спустя…


В жаркий августовский день этого года у меня в экскурсионном автобусе оказался известный журналист (ныне он работает в газете "Вечерний Минск") и историк Сергей Нехамкин. А с ним точно не соскучишься! И поскольку, проезжая Дзержинск, я вскользь упомянул в своем рассказе о здешней «КНР», завязалась у нас с ним, уже за обедом в Коссово, на родине Тадеуша Костюшко, живейшая беседа. Хочу ею поделиться с заинтересованными этой темой читателями...

– Сергей Владимирович, так все-таки что это было в Койданово три дня и три ночи? С какой стороны к этому стоит подойти?

– Если коротко, это была «республика дезертиров». В июле 1920-го войска Тухачевского понесли на штыках счастье революции Польше. На Висле получили контрудар. Покатились назад. К октябрю стало ясно, что драться дальше ни у тех, ни у других сил уже нет. В Риге начались переговоры, а пока враждующие армии прекратили боевые действия и застыли в ожидании там, где перемирие их застало. Польские и советские позиции вдоль линии фронта разделила 10-километровая «нейтральная зона». Койданово в ней и оказалось. Что такое «нейтральная зона», никто толком не понимал. Да, временное образование. Но чьи законы здесь действуют? Кому подчиняться койдановцам — полякам или Советам? Поляки считали, что им — раз их войска здесь были последними. Большевики — что им: поляки-то по условиям перемирия уже отступили. Красные подсуетились и создали в местечке «ревком нейтральной зоны». Конечно, просоветский. Если объективно, то для любой местной власти наследие было тяжкое: часть домов сожжена, масса семей без крова, голод, тиф…

– А дезертиры, о которых вы упомянули, — они откуда взялись-то?


– Да это пятьдесят-семьдесят хлопцев из Койданово и окрестных деревень, которых раньше то поляки, то красные пытались к себе «мобилизовать», а они и тех и других послали… куда подальше. Сидели по окрестным лесам. Но поздней осенью в лесу холодно — и хлопцы вернулись по домам. Дома они вообще-то никого не трогали. Колупались по хозяйству, вечерами пили самогонку. Ревкомовские обошли несколько дезертирских дворов и велели хлопцам идти в лес пилить дрова. Дескать, дрова нужны «для бедноты и учреждений местечка». Но «нуждами бедноты» тогда объяснялось все. А что такое «учреждения местечка»? Ладно бы больница — но ведь и сам ревком тоже… Вот раз вам надо, так вы и пилите — было ответом ревкомовским. Те обиделись, непокорных арестовали и посадили в подвал ревкомовского здания. Но местечко-то крохотное. В одном конце плюнешь — в другом долетит. Тут же все стало известно. Один из оставшихся на воле дезертиров рванул к местной церкви и бухнул в колокол. Сбежалась родня арестантов, ревкомовским набили морды, потягали за волосы. Дезертиров освободили. А те, не будь дураками, тут же — на всякий случай — сбежали. Причем (враг моего врага — мой друг!) — на польскую сторону, в соседние деревни Дягильно и Яново. Побитые ревкомовские кинулись к своим защитникам. Прискакал из Минска красный отряд — да только дезертиров-то уже ищи-свищи! И оставаться для разбирательства нельзя — зона все же нейтральная, не к чему лишнее время тут торчать. Выматерились, старый ревком объявили не справившимся с революционными задачами — назначили новый, дали десяток винтовок, чтобы выбрали себе милицию, и быстренько убрались…

– Ну и сюжетец!

– Да это только начало! Новые ревкомовские пошли в лес сами. Однако лес принадлежал соседней деревне Рудица. Тамошним мужикам не понравилось, что кто-то чужой на их ельник нацелился. И началась такая буча… Рудицкие в лесу захватили ревкомовских, отвели к полякам в тюрьму. Красные в Койданово захватили пяток местных поляков, устроили обмен. Ревкомовские вернулись и арестовали рудицких… В общем, затянулся такой тугой узел, а разрубили его одним махом те, с кого все и началось: беглые койдановские дезертиры. Они ночью пришли в местечко, похватали по домам ревкомовцев и милиционеров, после чего… Внимание! Взяв в местечке власть, хлопцы провозгласили свое государство — «Койдановскую самостоятельную республику». О чем написали листовки и расклеили их по заборам. За смелым шагом угадывается личность лидера. Дезертирами верховодил Павел Калечиц. Явно колоритный был парень! Такое вот «дитя времени». Грамотнее других (как-никак выпускник местной «высшей начальной школы»), еще в 1918-м, при новопровозглашенной Белорусской Народной Республике, вступил в милицию, стал «абшарником» (вроде участкового). Когда пришли красные, Калечиц при них был уже начальником милиции. Тут явились не запылились поляки. Арестовали, хотели засечь шомполами, да местный ксендз сказал, что хлопец зла никому не делал. Отпустили. Сидел дома. От польской мобилизации сбежал, от советской тоже сбежал… Просто колобок!

– Все это воистину кажется просто каким-то анекдотом!


– Да ведь времена были такие: старые империи рухнули — вот новые границы и стали нарезать по принципу: кто смел, тот и съел. В конце концов, советская Россия с точки зрения международной легитимности тогда была немногим лучше Койдановской республики — Ленина и ленинцев законной властью никто не признавал, да и сами они долгие годы именовали свой захват власти «Октябрьским переворотом».

– А чем же все это закончилось?

– Подобно мушке дрозофиле, которая в краткий срок проживает все стадии жизни (и потому так ценима генетиками), «республика дезертиров» за три дня существования прошла многое из того, что положено государству. Провозгласилась. На следующий день в битве отстояла независимость (красные послали в Койданово грузовик с солдатами, а дезертиры его на подъезде обстреляли из обрезов, и грузовик повернул обратно). Наладила международные связи (хлопцы съездили в Дягильно, где стоял польский форпост, выпили с офицером, договорились дружить). Государство, как известно, «аппарат насилия». Им новая держава тоже успела побывать. Надо было остерегаться красных, но своих ребят не хватало, а народ Койданово (народ — он везде одинаков!) не хотел торчать под открытым небом холодными ночами. Так появились дезертиры от дезертиров. Пришлось местных мужчин выгонять на охрану угрозами и при каждом карауле ставить надежного дезертира (в смысле — бывшего) с плеткой. И все бы ничего, да Койданово было еще и железнодорожной станцией. Отдавать ее непонятно кому красные не собирались. Прискакали кавалеристы 12-го полка 2-й бригады, и новое государство разогнали. Отстреливались лишь Калечиц с десятком хлопцев. Но силы были неравны — сбежали в соседнее Дягильно. А вскоре Койданово по Рижскому миру отошло советской стороне.

– Вы сказали, что дезертиры сделали, и это, ей-богу, впечатляет. А что они не сделали — поставим вопрос так!

– Я просмотрел книги краеведов, пролистал архивные дела, газетные подшивки… Нигде никаких упоминаний, что хлопцы кого-то убили, изнасиловали, ограбили. И евреев местных не трогали — все ж свои, росли рядом! Ну да — пили, гуляли. Держали в подвале ревкомовцев, били им физиономии, грозились расстрелять. Но не расстреляли — может, как знать, забыв за пьянкой… Потому проходивший в 1922 году суд приговоры вынес им в общем мягкие, многих отпустили. А «атаман республики» Павел Калечиц, оказавшись за советско-польской границей, с голодухи связался с тамошней польской разведкой. Ходил на советскую сторону. На базаре в соседнем местечке его опознали. Погиб в перестрелке с чекистами. Это была приграничная зона, потому с середины 1920-х годов Койданово и окрестности советские власти начали капитально чистить. Пошли аресты, высылки... В 1932-м местечко переименовали. Назвали — Дзержинск. Тоже символично!
Вот такая беседа…

NB. Подводя итог, остается только заметить: так на самом деле — в событиях, фактах и лицах — выглядело то, что потом советские историки, следуя цитатам В. Ульянова (Ленина), стали пафосно именовать в своих учебниках словами «Триумфальное шествие Советской власти»…