В прошлый раз, говоря об историческом прошлом Борисова, мы подошли едва ли не к самому концу, так и не побывав, однако, еще у истоков города — в том месте, с которого он начинался. А между прочим, выяснить, где находится это место, удалось лишь недавно — в 60-70-х годах ХХ столетия — благодаря обширным археологическим раскопкам…


СТАРОБОРИСОВ И СТАРО-БОРИСОВ

Городище — остатки древнего города ХII—ХIII веков — было обнаружено в деревне (теперь это агрогородок) Староборисов (не стоит путать ее / его со Старо-Борисовом — районом города, тем более что расположены-то они бок о бок!). Первоначально на небольшой горе над поймой реки Бориски — надо же! — обосновался Борисов. Исследования показали, что поселение погибло от пожара, а его жители переместились на четыре километра ниже по течению Березины, у впадения в нее реки Сха. Там был заложен в ХIII столетии деревянный замок. Представлял он собой круглую по форме крепость из дубовых бревен, с башнями и четырехрядными стенами, заполненными внутри землей и камнями.



Как оборонительное сооружение замок просуществовал до конца ХVIII века. Затем его подобрала под себя администрация радзивилловского имения: от случая к случаю тут проводились дворянские собрания. С годами заброшенный и никому не нужный, он в конце концов обветшал настолько, что в 1861 году на его месте построили… тюрьму и казармы. Теперь о замке напоминают разве что рвы, сочащиеся водой. Но место это, в полукилометре от былой Рыночной площади Старо-Борисова, по-прежнему именуется Замчищем.


Что же касается деревни Староборисов, то ее уже в конце ХVIII столетия облюбовали для своего имения вездесущие Радзивиллы. В одном из деревянных строений их усадьбы провел очень беспокойную для себя ночь император Наполеон I — аккурат накануне переправы через Березину. Когда в середине ХIX века радзивилловское имение перешло к царской династии Романовых, «наполеоновский домик» отремонтировали и пристроили к нему домашнюю церковь. В последнюю войну он сгорел…


Украшением усадьбы был роскошный парк с аллеями в форме монограмм великих князей. Эти посадки сохранились лишь фрагментарно. И хотя сама резиденция утрачена, усадебный дом начала ХХ века чудом уцелел. А с годами даже получил в народе название «дом Наполеона» (!), не имея, однако, к французскому императору никакого отношения…

Сейчас «дом Наполеона», подобно беспризорнику, стоит на вершине холма, уныло оглядываясь по сторонам… А между тем, взглянув от его желто-белых стен вдаль, остается лишь замереть от восторга — так изумительно красив здешний пейзаж, которым 4 августа 1941 года вполне мог любоваться Адольф Гитлер, по примеру своего предшественника тоже обозревавший мир истинно «наполеоновским» взором победителя… Ну как тут не задуматься о мистике исторических совпадений! Прилетел сюда фюрер, благо аэродром был рядом, чтобы в компании своих генералов оценить ситуацию на фронте. Или были у него на то совсем иные причины? Из туманных словес политических алхимиков еще советской закалки невозможно, увы, и доныне вполне уяснить себе подлинную цель его тогдашнего визита сюда…

Из агрогородка Староборисов старинная дорога (Р63) ведет к деревне Студенке — и уже от одного этого названия веет лютым холодом березинской купели…

«ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ»

Эти слова принадлежат Анри-Мари Бейлю, более известному под литературным псевдонимом «Стендаль». В 1812 году 29-летний Анри кочует с «Великой армией» и, занимаясь нудными интендантскими делами, одновременно становится участником и зрителем грандиозных батальных сцен: Бородинского сражения, пожара Москвы, отступления своего венценосного кумира из Москвы по разоренной Смоленской дороге и, наконец, пронзительной по своей трагедийности кульминации кампании 1812 года под Борисовом в морозные ноябрьские дни 26—28 по н.с.


Переправа через Березину и гибель 50-тысячного арьергарда и обоза отступавшей наполеоновской армии (в основном разноплеменных гражданских лиц), которая только благодаря усилиям Наполеона преодолела этот природный рубеж, стали апофеозом военной истории Борисова. Воспоминания современников тех событий доныне леденят кровь и повергают в ужас…

Этим трем дням посвящена огромная историческая и мемуарная литература, о них сделаны музейные панорамы и кинокартины, написаны замечательные художественные полотна… О, как кстати оказалась бы для воплощения в красках этого сюжета мощная кисть Микеланджело, создателя фрески «Страшный Суд» в Сикстинской капелле, — дабы запечатлеть тот суровый и праведный суд, который здесь властно вершила История над своим былым фаворитом, триумфатором Европы!

Обозревать место переправы можно как из «партера» театра военных действий — низинной левобережной Студенки, так и с «балкона» — деревни Брили, что располагается на высоком правом берегу Березины. К Брилевскому полю из Борисова ведет дорога мимо «Батарей», и с возвышения вдруг совершенно неожиданно открывается глазам путника потрясающая своим размахом, феерическая пейзажная картина… Занавес распахнут, толика воображения ― и, кажется, вот-вот оживет величественное батальное действо, исполненное колоссального накала человеческих страстей…



Исследователи до сих пор по-разному оценивают потери обеих сторон, равно как и исход переправы. В изложении одних это было явное поражение Наполеона, по мнению других ― несомненное свидетельство его полководческого гения, спасшего императора от неминуемой и позорной капитуляции. Об этом «разночтении» по сей день красноречиво говорят и находящиеся здесь памятники.


Но вот чего, к величайшему сожалению и национальному стыду, здесь нет, так это монумента-кенотафа, посвященного жертвам Беларуси в той военной кампании. Ведь их-то было больше всего — около миллиона человек! Каждый четвертый житель земли белорусской погиб во франко-российской войне 1812 года, названной историографами Николая І «Отечественной». Для Беларуси она отнюдь не была таковой, как не была для белорусского народа Отечеством империя Романовых, поглотившая земли ВКЛ в конце ХVIII столетия.

Неслучайно поэтому шляхта и магнаты «отобранного края» именно с Наполеоном связывали свои радужные надежды на возрождение Отчизны предков. В «Великую армию» по зову сердца, а не по принуждению влилось около 50 тысяч белорусов-добровольцев. В российское же войско царские власти рекрутировали с белорусских земель 130 тысяч крепостных крестьян. Все это и определило великую драму народа, который в силу неизбежных исторических коллизий вынужден был сражаться на двух противоборствующих сторонах…


Двухсот лет нам оказалось недостаточно, чтобы уяснить себе это и наконец-то поставить достойный мудрого народа монумент Примирения — в честь всех тех соотечественников, которых забрали тогда — и навсегда! — политая кровью земля и эта ледяная купель…


Сегодня в этих местах организуются массовые костюмированные реконструкции — представления той воистину грандиозной пьесы, которую по своей прихоти поставила на берегах Березины два с лишним века тому назад История. И «власть места» дает здесь о себе знать доныне...