Нынешний скромный агрогородок под Зельвой — Деречин на высокой драматической ноте завершил в ХIX веке историю взлетов и падений, пожалуй, наиболее политически влиятельных и экономически могущественных магнатов Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой — князей Сапег. О них в прошлом поделом говорили: «Сапеги да Радзивиллы баламутили всю Литву». Представители обеих династий живы и сегодня, но, говоря о завершении в Деречине долгой истории Сапег, мы все-таки нисколько не рискуем ошибиться, ибо наследники славного рода теперь уже частные лица и вершители собственных судеб, тогда как прежде все было совсем-совсем иначе…


Село, поместье, местечко — такой путь проделал Деречин за два века с его первого письменного упоминания, прежде чем писарь земский слонимский Константин Полубинский, перейдя из православия в католичество, вместе с женой Софьей Андреевной Сапегой основал здесь в 1618 году доминиканский монастырь с костелом. 70 лет спустя Сапеги из старшей, черейско-ружанской линии рода стали полновластными владельцами Деречина и превратили его в одну из главных своих резиденций.

Случилось это при последнем канцлере ВКЛ из рода Сапег — Александре Михале (1730 — 1793), который в 1786 году заложил в Деречине дворец. Правда, изначально это сооружение предназначалось для так называемой «академии», то есть для обучения военному делу тридцати «курсантов» — сыновей высших государственных мужей ВКЛ. Но прискорбные обстоятельства второго раздела Речи Посполитой (1793) спутали планы канцлера. И его сын, красавец Франтишек, по смерти отца в Варшаве, перебрался из старого родового гнезда в Ружанах в деречинскую усадьбу, превратив «академию» в импозантный палаццо. Прибыл он сюда со своей юной женой Пелагеей Розой, урожденной графиней Потоцкой: ему был 21 год от роду, ей и того меньше — 18. Учился Франтишек без усердия и оттого мало чему научился. Зато волею судьбы стал наследником фантастического состояния да к тому же генералом литовской артиллерии и кавалером Ордена Белого Орла и Ордена Святого Станислава…


Импульсивность была сутью его натуры! Он быстро терял интерес к тому, что еще совсем недавно его будоражило, увлекало, манило. Возгораясь, уже готов был угаснуть... Граф Леон Потоцкий в своих искрометных «Воспоминаниях» мягко журил взбалмошного родственника, в душе искренне любя его: «Князю Франтишеку Сапеге молодая, красивая и добрая жена очень скоро надоела. Денег у него было столько, что он не знал, что с ними делать. Общественных обязанностей у князя не было... и он азартно отдался игре в карты, а в путешествиях по Европе нашел верный способ разогнать скуку... В Петербурге ему было слишком холодно, в Португалии — слишком жарко, в Англии — чересчур сыро. Наконец, в Вильне не с кем было жить, в Варшаве — не с кем играть, и он не раз повторял, что только в Париже и Деречине можно на протяжении нескольких недель жить не тужить... В Деречине можно было встретиться с маркграфами, графами, виконтами с берегов Сены, Луары, а чаще — Гаронны. Не раз заезжали туда, по дороге на Камчатку или Урал, эксцентричный англичанин, итальянец-артист или тот, кто себя за такового выдавал, немец-спекулянт».

Добавим от себя, что в деречинском дворце в 1797 году отметился своим визитом и император Павел I, следуя после коронации из Москвы в Вильню, Гродно, Ковну и в другие города западных губерний. А сам Франтишек стал прототипом одного из персонажей Эжена Сю в его криминально-детективном романе-фельетоне «Парижские тайны», в котором писатель собрал огромную толпу прожигателей жизни, куртизанок, авантюристов и плутов всех мастей. Нашлось там место и для нашего героя!


Пелагея Роза Сапега, веселая и добрая нравом, имела в Деречине собственный двор из таких же молодых и красивых, как она сама, особ. Ее пленяющий волшебной грацией портрет кисти знаменитой художницы Э.-Л. Виже-Лебрен, для которой позировали королева Франции Мария-Антуанетта, польский король Станислав Август Понятовский, леди Гамильтон, мадам де Сталь, лорд Байрон и другие аристократы, получил имя «Деречинская Терпсихора» и сегодня украшает Желтый зал Королевского дворца в Варшаве. Расставшись с ветреным мужем, Пелагея поселилась в Высоком (под Брестом), связав свою жизнь с далеким свояком Франтишека — Павлом Сапегой.

А тем временем владелец Деречина, с облегчением закрыв эту главу своей жизни, вкушал прелести холостяцкого быта и по-прежнему ежегодно курсировал между Деречином и западной Европой, становясь сомнительным героем то одной, то другой авантюрной истории. Всеевропейская «слава» пришла к Франтишеку после победы, одержанной им над самим Наполеоном І — натурально, на любовном ристалище (впрочем, история эта темная — кто и над кем тогда победу одержал).

Деречинский дворец современники именовали «малым Версалем». Украшенный дорическим портиком, он постепенно оброс обширным французским парком с террасами, прудами, оранжереями, бронзовыми статуями Адама и Евы. Княжеские покои и флигеля до краев наполнились историческими сокровищами, такими как уникальные образцы оружия и воинского снаряжения, золотые именные кубки, разнообразная стеклянная и фарфоровая посуда, отлитые из серебра мифологические фигуры для сервировки стола, восточные ковры, шедевры живописного искусства, архивные раритеты etc. В Деречине тридцать лет действовал придворный театр, в котором ставились оперы и балеты, пьесы Руссо и Расина. Здесь был свой зверинец, где среди лосей и медведей жили даже верблюды...

Франтишек Сапега ушел из жизни в 57 лет. Его единственный сын Евстафий Каетан после подавления восстания 1830–1831 годов, в котором он активно участвовал, эмигрировал во Францию и был похоронен в 1860 году на кладбище Монмартр в Париже. (Там же, в Париже, в 1846 году умерла и погребена его мать Пелагея Роза Сапега.) Он не стал менять свое имущество, взятое в секвестр царскими властями, на верноподданническую присягу императору Николаю І. В ответ власти конфисковали собственность Сапег: дворец превратили в казармы, а его содержимое вывезли в Петербург, и не только туда. Однако, несмотря на все сложности, дворец пережил даже Вторую мировую войну, но, увы, был разобран в послевоенные годы. На его месте — пустырь…

...В 2002 году, уже в третий раз, на земле своих предков побывал после долгой разлуки 86-летний князь Евстафий Северин Сапега — праправнук Франтишека Сапеги, автор фундаментальной исторической монографии «Дом Сапежинский» (1995). В его честь в Деречине звонил колокол, отлитый еще в 1717 году и полтора столетия находившийся на колокольне того старого деречинского костела, который прежде был усыпальницей рода Сапег, однако не уцелел, как и доминиканский монастырь рядом с ним, о чем уже упоминалось в начале этих заметок. И вот тут-то в исторической мозаике Деречина сам собой начинает складываться новый пазл-узор…


Дело в том, что в 1772 году Александр Михал Сапега решил увековечить имена своих умерших родственников — отца и двух родных дядей: Юзефа Станислава и Михала Антония — в эпитафии на памятной плите. Надпись была высечена в мраморе на латинском языке. После «Листопадовского» восстания Сапеги оставили Деречин навсегда; в 1866 году костел, уже закрытый, сгорел, а в следующем году был окончательно разобран: его кирпичи… распродали на аукционе. Тем не менее оставался еще монастырь, который просуществовал до 1930 года, и в нем чудом — никак иначе и не скажешь! — сохранилась та самая памятная плита Александра Михала Сапеги.

После уничтожения костела прихожане Деречина и близлежащих деревень, лишившись храма почти на сорок лет, посылали свои челобитные по инстанциям, и только в начале ХХ века новый костел заложили на северной окраине Деречина и в 1913 году освятили во имя Вознесения Пресвятой Девы Марии. А спустя 16 лет в храм была перенесена из доминиканского монастыря неведомо как уцелевшая там эпитафия. Однако новый храм недолго радовал местный люд. Советские власти в 1951 году отдали культовое здание здешнему колхозу под склад. В начале 1960-х годов, после обрушения кровли, склад ликвидировали, и последующие тридцать лет былая святыня находилась в полнейшем запустении…

Наступил 1989 год. И нежданно-негаданно здесь появился известный французский кинорежиссер, продюсер, сценарист Жан Кершнер (Jean Kerchner), намереваясь благоустроить могилы родственников своей супруги Ирины Жуковской, родом отсюда, скончавшейся в Париже в возрасте 63 лет. Во время Второй мировой войны 15-летнюю Ирену угнали в Германию. Из плена ее освободили французские войска, на родину она не вернулась, уехала во Францию, где и познакомилась с Жаном. Оказавшись в Деречине и увидев полуразрушенный храм, Ж. Кершнер решил в память о жене восстановить многострадальный костел за счет собственных средств. Активное участие в этом приняли и прихожане.


Реконструкция храма закончилась в кратчайшие сроки — к 1992 году. Однако при ремонтах рабочие «похоронили» под слоем нового мраморного пола… эпитафию Сапег! Как и почему это случилось — неясно до сих пор, а между тем прошло уже более четверти века. Поиски плиты продолжаются, и, быть может, с помощью современной техники эта проблема в конце концов будет разрешена.

Однако какое же это воистину мистическое стечение обстоятельств, не правда ли?! Сапеги, покинувшие Деречин и нашедшие вечный приют во Франции, — и Франция, протянувшая руку помощи деречинским Сапегам. В этом причудливом пазле недостает пока лишь одного-единственного звена, который придал бы сей исторической игре-головоломке элегантную завершенность…

Увидеть Деречин можно в сборной экскурсии "Зельвенский кирмаш" (Сынковичи — усадьба «Верес» — Зельва — Деречин — Дятлово) https://viapol.by/assembly/1.26.htm